нервными толчками снова полетел из недоделанного окопа.
Что с ним? Биал молча подивился. Обычно на подобные колкости Шалфей не обращает внимания. Обычно буркнет под нос что-нибудь добродушное и всё. Биал снова взялся за окоп. Но не прошло и пяти минут, как голова напарника вновь показалась из-за кучи песка.
– Ладно, Ящер, раз такое дело, то лучше сразу… – Шалфей воткнул лопатку в песок, а сам присел на край почти вырытого окопа. – Может статься, и не будет другого случая начистоту поговорить.
От удивления Биал едва не воткнул сапёрную лопатку в собственный ботинок. Ранее от более опытного напарника ничего подобного слышать не доводилось. Сапёрная лопатка сама выскользнула из рук. Дисциплина и страх перед грозным сержантом отступили под натиском любопытства.
– Вот ты мне много раз жаловался на рутину нашу, армейскую, – после секундного раздумья заговорил Шалфей. – Дескать, каждый день одно и то же. Ещё в училище тебя дисциплина извела, а в дивизии то же самое, только ещё хуже. А знаешь ли ты, недоросль, что лет через двадцать ты эту самую рутину боготворить будешь?
– Как это? – от удивления Биал вытянул шею.
– А так, – Шалфей печально кивнул. – Я когда полноправным пехотинцем стал, тоже вот в бой рвался. Очень повоевать хотелось, по-настоящему. Чтобы и противник реальный был, и посредники за спиной не маячили. Но… – Шалфей выразительно развёл руками. – Не срослось, не случилось. А с годами привык, пообтёрся, стерпелся, значит. Это вы, молодёжь, от радости описались, когда Свалка независимость объявила и Первому крейсерскому по шее накостыляла. А по мне так уж лучше десяток учений и ещё сверху пару десятков учебно-боевых вылетов, чем вправду на этой проклятой Свалке землю ковырять! – Шалфей рубанул ребром ладони по свеженасыпанному песку.
– Так ты это, того… – Биал замялся. – Боишься?
– Да, боюсь! – с вызовом признался Шалфей. – Угораздило аборигенов именно сейчас объявить о своей треклятой независимости. Не могли годика три подождать.
– И что же было бы через три года? – машинально спросил Биал.
– Через три года у меня истёк бы двадцатипятилетний срок службы, – Шалфей поднял голову. – Я бы имел полное право уйти в отставку или в обслугу перевестись, ну или в Адаун сержантом-инструктором устроиться. Да мало ли чего ещё мог. А тут угораздило: аборигены и вправду воевать собираются.
Шалфей спрыгнул в окоп. Жаль, из-за тёмного забрала невозможно разглядеть лицо напарника, но судя по интонации, он не шутит. Да и какие тут могут быть шутки. Биал подобрал сапёрную лопатку.
Окоп быстро обретал прописанные в боевом уставе очертания. Хлопая лопаткой, Биал уплотнял песок на бруствере. Ещё, наверно, придётся пенобетоном заливать. А то ведь до ближайшего дождя… Господи! Ну и дела!
Неужели и он сам лет через двадцать превратится в заводного солдатика, в дорогую игрушку для генералов? Как бы ни лютовало командование, как бы ни гоняло солдат на бесконечных учениях, но долгий, чересчур долгий мир портит армию. Среди тех, кто