и не заметила этого.
– Мне всегда казалось, что чужие сэндвичи вкусней, – заявила она и сунула в рот треугольник с рыбной пастой. – И с кофе примерно то же… когда готовишь не сам, всегда кажется ароматней, как думаете?
– Может быть.
– Ну как у вас со стежками, идет дело? Мисс Песел – прекрасная учительница. С ней всегда хочется все делать как можно лучше.
– Да, она молодец. А вот про себя я не знаю, что сказать.
Вайолет надкусила сэндвич с ветчиной. Свежая, умеренно прокопченная ветчина показалась ей такой вкусной, что она чуть не вскрикнула от удовольствия. Как следует обедала она редко, разве что когда в воскресенье ездила в гости к Тому и Эвелин готовила потрясающее жаркое. Мать ее, похоже, все еще находила удовольствие в том, чтобы угощать Вайолет пережаренным мясом с несколькими картофелинами и водянистой подливкой – так она продолжала наказывать дочку за то, что та покинула ее. Какой толстый, какой сочный кусок ветчины – только теперь Вайолет поняла, насколько проголодалась.
– А у меня в самом начале вообще ничего не получалось… просто ужас! – прервала Джильда грезы наслаждающейся ветчиной Вайолет – казалось, будто она радуется своим недостаткам. – Я думала, что дальше вышивки каймы не пойду и меня вечно будут заставлять сматывать шерсть. Но постепенно втянулась, стежки стали получаться сами собой, и я уже могла отдыхать за работой. Я заметила, что, когда напрягаюсь, вышивка тоже получается какая-то перетянутая. А ведь для кафедрального клироса подушечки не могут быть перетянутыми. Хористы должны сидеть на качественных, красивых подушечках!
Вайолет не удержалась и взяла еще один сэндвич с ветчиной, хотя это нарушало нормы учтивости: все делить полагалось поровну. И снова Джильда не обратила на это внимания, она стала расспрашивать Вайолет о семье, о ее жизни в Саутгемптоне, о том, каким ветром ее занесло в Уинчестер.
– Два года назад умер мой отец, и с матерью жить стало еще трудней, – ответила на последний вопрос Вайолет.
– А что, у матери тяжелый характер?
– Пожалуй… Она так и не оправилась после гибели моего брата – он погиб на войне.
Ну вот, она наконец высказалась.
Джильда кивнула:
– Мой брат Джо вернулся с войны живой, но сразу после этого наша мама заболела «испанкой» и умерла. Брат говорил, что за всю войну ни разу не плакал, но вернуться домой и сразу потерять маму – это уже слишком.
– А вы… ты еще кого-нибудь теряла? – решилась перейти на «ты» Вайолет.
Джильда покачала головой и посмотрела вокруг, как бы уклоняясь от прямого ответа. Выходит, жениха у нее и вовсе не было, подумала Вайолет.
– Артур! – вдруг крикнула Джильда и, вскочив на ноги, помахала рукой двум мужчинам с велосипедами, шагающим по дорожке ко входу в собор.
У обоих правая штанина была заправлена в носок, чтобы не заело цепью. Одного из них, седого и с усами, Вайолет уже видела однажды в соборе, во время освящения вышивок. Услышав крик Джильды, он остановился, посмотрел в ее сторону и направил велосипед к ним. Другой, помоложе