его заботил следующий за Пасхой день. Он ожидал увидеть у себя в соборе нового православного русского царя, встречу с которым ему было поручено подготовить. Он попытался обратиться с вопросами к старцу Иоаникию, узнать больше о грядущем событии, но монах остановил его, утверждая, что всему своё время, и напоминая о смирении. Архиерей не осмелился гневить отшельника, уважая его духовный подвиг и возраст. Дармидонт слышал про «заговор русских старцев», которые якобы уже не только нашли Богом избранного последнего православного царя, но даже помазали его на царство. Он лишь спросил старца о Патриархе и услышал в ответ: «…приедет на Собор, как без него». Событие окутано тайной, словно это происходит не в Русской Православной Церкви, а в масонской ложе.
Правда, архиерей вспомнил пророчества святых отцов о том, что последний русский царь удалит из Церкви нечистых церковных иерархов. Он понял, что всё происходит по наущению самого Бога, а старцы лишь надёжное орудие в его руках. Архиепископ поёжился, передёрнул плечами и перебрал в голове все свои неблаговидные поступки, в которых не успел покаяться своему духовнику. Загляделся во время службы на статную красивую прихожанку. Плохо посмотрел. Не как на сестру. И, хоть позже вечером просил за это прощение у Господа, исповедаться не успел. Осерчал на прихожан, когда они на евхаристии начали толкаться у причастия. Буркнул что-то не по-христиански. Да и забыл про то. Нехорошо… А ещё отчитал соборного дьякона за перерасход денег на закупку к столу по случаю Великого праздника, тот, видите ли, икры, устриц, гребешков да лангустов заказал. Коньяка дорогого, греческого. Вина ему, видите ли, мало. А теперь уж и неизвестно, может, Господь его сподобил, царь православный отметит его гостеприимство?! Подумал и устыдился. Не о том надо думать, как к царю в свиту войти. О своём спасении и Боге!
Его мысли отвлекло появление на соборной площади церковного сторожа. Из окна библиотеки, расположенной на втором этаже кафедрального собора, архиепископ хорошо видел, как тот подошёл и постучал в дверь церковного флигеля, где остановились почётные гости. Сторож появился незадолго до того, как Дармидонт принял новую епархию. Как ему пояснил соборный клирик, сторожа приняли на работу по письменной рекомендации иеромонаха Мефодия, уважаемого в монашеском братстве старца, прибытие которого на встречу с будущим Самодержцем также ожидалось. Сторож не понравился новому иерею. Внешне он чем-то напоминал Григория Распутина, только выглядел как его самая плохая копия. «Квазимодо», – про себя прозвал его архиепископ. Был такой при соборе Парижской Богоматери, а теперь вот и у него в соборе Всех Святых Мучеников завёлся. С его лёгкой руки за вновь прибывшим закрепилось это прозвище, и теперь многие, чаще в шутку и только между собой, называли сторожа на русский манер Квазимордой. Дармидонт, честно признаться, пытался относиться к нему снисходительно, тем более свои обязанности тот выполнял исправно. Кроме охраны церковной утвари, он прибирал в церковном флигеле и помогал на кухне. Однако в канун Светлого праздника Пасхи архиепископ