уж, – протянула я задумчиво. – Может, просто закажем пиццу?
– А так можно? – Бесцветные, еле заметные брови Андрея взмыли вверх.
– Почему нет? – настала пора мне удивляться.
– Ну, не знаю, – протянул он, снова опуская глаза. – Ты же вроде этот… как его… шеф-повар?
– Кулинар, – подсказала я. – Да, ты прав. Не к лицу мне такое конечно, но… Ты же никому не расскажешь?
– Я?! – Мальчик принимал все за чистую монету. – Кому я могу рассказать? Если только маме. – При упоминании Ольги его взгляд потух и сам он будто скукожился.
– Она отзвонилась? – нарочито небрежным тоном поинтересовалась я, набирая номер любимой пиццерии.
– Нет, – Андрей отрицательно помотал головой. – Наверное, дела просто, – пояснил он, немного помолчав. – С ней часто такое бывает.
– Да? – Я подняла вверх указательный палец, призывая мальчишку к тишине. – Будьте добры, нам… Ой, – зажав динамик рукой и слегка отстранив от себя трубку, обратилась я к мальчику, – тебе какую?
– Четыре сыра, – отозвался тот.
– Нам, пожалуйста, одну большую «Четыре сыра», одну «Пепперони» и одну «Маргариту». Гулять так гулять! – Я весело подмигнула Андрею. – Напитки? Нет, спасибо, впрочем… Ты что-нибудь будешь пить?
– Колу.
Я поморщилась.
– А тебе можно? Мама точно разрешает?
– Мама? – Глаза мальчика округлились от удивления. – Мама мне все разрешает. В смысле есть.
«Да, это на нее похоже», – подумала я, а вслух произнесла:
– И большую колу, пожалуйста.
Чуть позже, когда мы, ежесекундно облизывая жирные пальцы, поглощали горячую, невероятно вкусную пиццу, запивая ее жутко вредным, приторно-сладким газированным напитком, я снова поймала себя на ощущении безмерного, безграничного счастья – чувства, которое в последнее время почти меня не покидает. «А жизнь-то, кажется, налаживается», – подумала я, наблюдая, как тонкая нить расплавленного сыра свисает с куска в руках Андрея.
Кто бы знал, что совсем скоро все изменится…
– Доброе утро! – Вид Стаса оставлял желать лучшего.
– Беспокойная ночь? – сочувствующе поинтересовалась я.
– А ты разве не слышала? Дала Нютка жару.
– Нет. – Я вздохнула. – Вчера так вымоталась, что спала как убитая. Ты бы уговорил Алену на няню. Ну сколько мы так протянем? Я готова помогать, но с моим графиком… Ты же знаешь… – Вроде и понимаю, что не за что оправдываться, а все равно чувствую себя виноватой.
– Знаю… Но пока она ни в какую…
– Мне косточки перемываете? – в кухню привидением вплыла та, о ком мы судачили. Сходство с призраком усиливали иссиня-бледная кожа и длинный белый пеньюар в пол, там и здесь испачканный молоком и еще чем-то, что мне совсем не хотелось опознавать. В руках подруга держала Нютку, завернутую в розовое льняное одеяльце с бахромой.
– Спит? – шепотом поинтересовалась я, протягивая руки.
– Какой