Это что, не отвечать огнем на огонь? – последнюю фразу Коробков произнес совсем упавшим голосом и выразительно посмотрел на старшего майора НКВД. Тот продолжал молчать.
Сандалов покачал головой:
– Действительно странно! Все оставили на наше усмотрение! Снимают с себя ответственность!
– Вы послушайте, что дальше говорится! – командарм взял в руки телеграфную ленту. – Все части армии привести в боевую готовность! Немедленно начинайте выдвигать из крепости 42-ю дивизию для занятия подготовленных позиций! Да это понимал даже простой майор из Бреста, дело которого будут разбирать! А они только сейчас это нам сообщают! Да там, чтобы вывести войска из крепости, нужно более трех часов!
Внимательный читатель сразу понял, что речь идет о майоре Гаврилове, будущем герое Брестской крепости, дело которого «за паникерство» должно было рассматриваться 27 июня 1941 года на партсобрании.
Затем Коробков лично взял телефон и позвонил командиру 42-й стрелковой дивизии и начальнику укрепрайона в Высокое. То есть в те части, связь с которыми была восстановлена. Особенно он подчеркнул, что гарнизоны ДОТов Брестского укрепрайона должны скрытно занять свои боевые позиции.
Но было уже поздно.
Сказался фактор расположения линии обороны на самой границе. Не было в запасе спасительных 30—40 километров форы, как если бы укрепрайоны расположили чуть в глубине наших приграничных рубежей, где они даже теоретически не могли быть обстреляны немецкой артиллерией с сопредельной территории. А значит, даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, которые в жизни и случились, имелась возможность спокойно занять ДОТы, ДЗОТы (деревоземляные огневые точки) и окопы, нарытые между этими огневыми точками.
Для Коробкова и Сандалова так и осталась загадкой и еще одна фраза из этой телеграммы, которую мы сейчас приведем отдельно: «Наша задача только пленить прорвавшиеся немецкие войска», и все это нужно было сделать «не провоцируя немцев».
Единственным человеком в штабе 4-й армии, который понял всё и сразу, был старший майор НКВД. Как только появилась связь, он сделал звонок в особый отдел (именно так для краткости и понимания мы будем называть органы НКВД в войсках по линии «военной контрразведки» 3-го Управления НКВД) 22-ой танковой дивизии.
Трубку поднял начальник особого отдела 22-ой танковой дивизии старший лейтенант НКВД Егорьев.
– Ну, здравствуй, Павел Григорьевич! Как настроение?
– Здравствуйте, товарищ Иванов! Настроение боевое!
Егорьев чётко знал, как по телефону обращаться к своему начальнику. Вернее, даже начальнику начальника! Всё же товарищ Иванов звонил, минуя ступеньку корпусного начальства военной контрразведки. Значит, случилось что-то важное!
– Красные пакеты из штаба армии во сколько получили?
– В ноль-ноль десять.
– Хорошо! Ты вот что, Павел Григорьевич, если вдруг немцы начнут стрелять, ты не теряйся,