сидели на кухне. В углу сотрясался и дребезжал старый холодильник.
Сеня ударил по столу, раскрыв ладонь. На клеёнке осталась лежать серебряная чешуйка времён царей. Именно на неё и хотел художник обменять дорогую браковку.
– Ничего себе! А чего раньше молчал? – сказал я.
Я разглядывал и вертел в руках монету. Даже попробовал её на зуб. Друг мой прищурился и заметно напрягся.
– Где достал? – спросил я.
– Не достал, – ответил он со вздохом. – Сделал.
Я долго изучал монету и не мог найти изъяна.
– Потемнеет быстро. Надо завтра менять, – сказал Сеня мрачно.
Всё-таки мы шли на обман, и чувствовал себя мой друг крайне паршиво, но он не мог пересилить своё желание и упустить ценную монету.
На следующий день мы собрались к художнику. Сеня внимательно рассмотрел свои уродливые творения, развешанные на стенах. Он взял с собой несколько картин: на одном листе Сеня изобразил гипсовый сплющенный шар, на другом – классический череп на стопке книг. Череп был нарисован криво, глазницы его располагались одна ниже другой, и от этого казалось, будто он сильно печалится. Остальные работы являлись размазанными экспериментальными акварелями. Сеня скрутил листы и засунул их в чёрный пластмассовый тубус.
***
Дом художника загромождали картины. Они висели на стенах от самого потолка до плинтуса. Кое-где они лежали штабелями и стопками: на шкафу, под диваном, между креслом и стеной.
На грубо сколоченных деревянных полках сияли самовары, между ними теснились матрёшки, деревянные куклы, горшки, стоял кувшин с торчащими из него веретёнами, истлевшие лапти висели на гвозде. По одной полке, под потолком, крался рыжий кот. Он отражался в самоварах, гибко пробираясь между ними.
Сам хозяин дома был худой высоченный старик с жидкой китайской бородой и блестящей лысиной в бурых пятнах. Взгляд его часто менялся. Он смотрел то яростно и внимательно, будто разгадал наш обман, отчего нам с Арсением становилось очень неловко, то вдруг глаза его на миг отражали откуда-то сошедший на него надмирный покой.
Сеня представил меня как эксперта. Художник этому совсем не удивился. Он с достоинством кивнул и пожал мне руку. Когда друг мой напомнил старику об обмене, тот принёс из соседней комнаты банку из-под кофе, тяжёлую, полную монет.
– Она где-то здесь, – сказал он рассеянно и грохнул банку перед нами на стол.
Мы переглянулись. Сеня подмигнул мне и сказал:
– Мой друг легко найдёт её.
Они стали обсуждать кривой пейзаж, а я – разыскивать монету. Я нашёл её, наверное, через час. Художник, не взглянув на полученное в обмен, швырнул поддельную чешуйку в эту же банку и поставил её на полку между бронзовой статуэткой всадника и деревянной совой.
Тогда я решил, что старику всё было безразлично, а в особенности – наше жульничество. Думаю, художник совсем не хитрил. Просто он нуждался в беседах с Арсением. Он удерживал около себя своего молодого