пару дней. Большинство экспонатов (сосуды и орудия труда) относятся к последнему тысячелетию культуры индуизма, а им датируется большинство главных балийских храмов, которые тоже полны реликтов. Вроде, совсем ничего особенного – но вот большой павильон оказался воистину древним и уникальным собранием саркофагов еще эпохи Мегалита, где хоронили почтенных членов и вождей первобытных племен, датируемых 2000–2500 лет назад. Здесь действительно есть реальное чувство «конца света» – или по-шекспировски «порванной связи времен». Причем, их много!
На обратном пути наведалась к рельефу Йех Пулу. Но как там все изменилось всего за три года! Раньше это место казалось мистическим – бредешь в полном одиночестве по рисовым полям, набредаешь на скульптурно изрезанную скалу прямо посреди леса, неподалеку в ветхом домишке сидит дряблая старушенция в традиционном наряде – и сразу давай цветочную церемонию проводить, святой водой окроплять (конечно, за пожертвование). Теперь же паркуешься на такси прямо возле билетной кассы, на спуске первым делом попадаешь в хорошо отделанное кафе, созерцая быстро достраивающийся гест-хауз, идешь по дорожке с новеньким прекрасным асфальтовым покрытием, а старушка видимо померла давно от удивления – теперь рельеф совершенно музейный, никакой жизни вокруг! Но заехали на обратном пути из музея археологии как продолжение темы, благо давно не навещала этот рельеф, а он практически по соседству. Полагаю, Бали обречен – уже тогда всего лишь пару лет я дала на агонию, но не больше… А к настоящему времени мои прогнозы сбылись.
Жизнь в мандале / Мандала в жизни
Варунг «Uma's» посещался нами не один год – его прежнее местоположение в рисовых полях (Ума = рисовое поле), а позже он переехал почти напротив музея ARMA. Но совсем нескоро я познакомилась с семьей владельца варунга, как раз тогда, когда скончался его отец – как оказалось, известный художник Дэва Ньоман Батуан. Он работал в не слишком популярном для Бали стиле «мандалы», которую впрочем трактовал совершенно по-балийски – как магическую связь секала и нискала, или видимого и невидимого миров. В варунге всегда доступен для просмотра большой альбом его картин, который впрочем можно купить на «Амазоне», откуда я пересняла выборочно несколько мандал и портрет самого художника. Сам варунг – это тоже картинная галерея, ибо сын пошел по стопам отца. В жилище художников внешним помещением служит новый варунг с картинами на стенах, тогда как внутренний двор, недоступный для обычных посетителей, полон типичных балийских домашних святилищ. Кроме того, там расположена семейная картинная галерея, по которой меня водил самолично сын художника Дева Ньоман Батун, где картины в большинстве своем были написаны им самим и другими членами семьи. Мы еще долго продолжали туда заезжать просто пообедать и порой пообщаться с семейством.
* Я не включаю сюда описания музеев Санура, Денпасара и Семирапуры, где сама была – их легко найти по путеводителям.
Йога в банджаре – «народничество»
Целых