лежала записка.
И только один человек оставлял записки вот так – в гараже, подсовывая в щель под воротами.
Руки тряслись, пока я разворачивал листок бумаги, сложенный вчетверо. Строчки прыгали перед глазами – аккуратно выведенные таким знакомым почерком! Гош!
Выжил, вернулся и оставил мне записку! Все-таки не зря я…
Я разглядел дату.
Сердце все еще прыгало в груди, не желая успокаиваться, – но вместо радости теперь была тяжесть в висках и плыло перед глазами.
Дата. И время. Гош всегда проставлял дату и время.
Он написал эту записку в тот проклятый день, когда я вернулся в город после ночной охоты на жабу – охоты, затянувшейся на сутки. Сутки, вместившие ночь боли, белое утро – и то, что я обнаружил в городе. Он подсунул записку в гараж за два часа до того, как я подъехал к его дому, – темному и затихшему…
…глаза – как у снулых рыб, движения ленивые, заторможенные, словно сквозь воду… тетя Вера, не похожая на себя, не похожие на себя Сонька и Сашка… через дорогу прямо под машину, не замечая ничего вокруг…
Я оторвал глаза от даты.
«Борису кажется, его заметили. Никуда не суйся. Отзвонись». Ниже размашисто приписано: «Сразу!» и трижды подчеркнуто.
Обычно Гош не разменивался на восклицательные знаки, да и подчеркиваний в его записках я не видел…
Гош и Борис…
Если уж они вдвоем не смогли… Вдвоем с Гошем не смогли отследить тех ребят – а засветились и привели их уже по своему следу прямо в город…
Я вдруг почувствовал, насколько устал. Записка тяготила руку, как кирпич. Руки опустились.
На что я надеюсь?
На что?
За воротами гаража зашуршали шины, подъехала и встала слева от ворот машина. Почти тут же прошуршали шины и справа.
Я перевел взгляд с ворот на записку.
Никуда не суйся.
Снаружи почти одновременно щелкнули две дверцы.
Никуда не суйся…
Поздно.
Дурак. Идиоту же было ясно, что соваться сюда нельзя. Эти ребята выследили Гоша, куда уж тебе было с ними тягаться…
Словно во сне я сунул руку в карман за Курносым… попытался сунуть. Вместо кармана плаща, рука наткнулась на кожзаменитель, а потом на непривычную подкладку в кармане «пилотской» курточки. Плащ остался в машине в двух верстах отсюда, Курносый там же, втиснутый сбоку под правое сиденье.
Дурак!
Я все-таки проверил, что дверца в воротах заперта на задвижку.
Хотя это едва ли надолго задержит их. Сами ворота тоже заперты длинным прутом, но и это едва ли поможет.
Я пятился вглубь гаража, слишком поздно вспомнив, что не погасил свет. Есть ли щели в дверях? Видно ли снаружи, что здесь свет?
Да при чем здесь свет… Если они приехали сюда именно сейчас…
Револьвер не помог бы мне справиться с ними – но спас бы меня. Хорошо, если убьют сразу – а если повезут к паучихе?..
Как во сне я пятился