я при кабаке том поселился, а как хозяин помер, то стал я вместо него, на чем и крест целовал. А место мое постепенно сжалось, как город тут строить начали. А когда канал выкопали, то и другие хранители потеснили. Но ничего – с соседями я всегда ладил, да и какие у нас с ними могут быть трудности? А я всегда при деле – сейчас-то дома-то вон какие! Новый вот еще построили, – он показал на банк, из которого я не так давно вышел. – А я то дворником выгляжу, то охранником, то сторожем, то вообще никак не выгляжу. Квартира у меня здесь служебная – всегда кров над головой, и всегда я при деле. Без меня тут все в запустение придет, как все время случается у плохих хранителей. Видел же такие места? Как ступишь туда – так сразу мерзко, противно, тошно делается. Поэтому я тебе вот что посоветую, – продолжал хранитель, – если попадешь в хорошее место, а у тебя там какие-то серьезные проблемы или трудности возникнут, то сразу к местному хранителю адресуйся. Или к хранительнице, смотря кто там хозяйствует. Если правильно обратишься, то всегда поможет. А как обращаться – я тебя сейчас научу. Должен же я чем-то заплатить за Стивена Кинга…
И научил! Я запомнил нужные слова, но задвинул их, как и всю историю с рыбаком, в самую глубину архива памяти.
* * *
Все это вспоминалось и думалось, пока я шел от Московского вокзала к станции метро «Маяковская».
Впрочем, сама мысль, поехать в какое-нибудь удаленное тихое местечко для отдыха, родилась неожиданно, но вполне закономерно.
Мир вдруг начал выглядеть в моих глазах каким-то маленьким, серым, грязным, пакостным и усталым, это навевало нехорошие подозрения и вызывало тревожные думы. Напрягала неспокойная обстановка, как в самом мире, так и в отдельной стране. Активизировались террористы, разваливались атомные станции, рушились государственные режимы, чиновники всех рангов погрязли в коррупции и воровстве, поэтому захотелось свежести ощущений, праздника, утренней прохлады, живого пения птиц за окном и вообще – разнообразия. Надоели пустые разговоры о либерализме, правах человека, гуманистических ценностях, политкорректности и прочей ерунде. Почему-то мало кто говорит вслух, что «гуманистические ценности» это роскошь, доступная только богатым и благополучным странам, пока у государства нет значительных задач, требующих срочных и эффективных решений. Лишь в условиях благополучия можно позволить себе быть гуманным, да и то лишь до тех пор, пока всякие разные проблемы не возникнут снова.
Короче, остро понадобилось увидеть еще один кусочек этого мира. Желательно нестандартный и неожиданный кусочек, лишенный социальной или какой другой напряженности. Но вообще-то, к самому решению меня грубо подтолкнули, об этом чуть позже.
Мир с возрастом вообще делается меньше, вот что думаю. Давным-давно, когда был ребенком, то большую часть времени пропадал на улице. Тогда время текло медленнее, компьютеры были большими, программы