лепота – сладко зевает Вася, забрасывает руки за голову.
– Ты ж смотри, не больше десяти минут, а то сгоришь, – киваю я на висящий над столом хронометр и перебираюсь в изолятор.
– А представляешь, Валер, вот вернемся мы из автономки, сдадим лодку и двинем всем экипажем в санаторий, в Крым, – мечтательно говорит Белякин. – А там красота, синее море, пальмы и все такое. Я надену белую форму, прицеплю кортик и вечером на набережную. Закадрю самую красивую телку и в кабак. Она конечно спросит, откуда у тебя такой загар? А я – да так, отдыхал на Бермудах детка. Представляешь?
– Ага, отвечаю я, – усаживаясь на койку,– представляю.
– Ну а потом…,– бормочет Вася и издает могучий храп.
Я тоже зеваю, приваливаюсь к переборке и начинаю клевать носом.
Мне грезится Крым, пальмы и жующие траву телки.
– А-а-а! – нарушает тишину душераздирающий вопль, я вскакиваю, врезаюсь башкой в верхний кронштейн и впрыгиваю в амбулаторию.
В ее слепящем мареве, носится орущий Вася издавая запах пригоревшего бифштекса.
Я вырубаю кварцеватель и на мгновение слепну.
Потом откуда-то возникает док, амбулатория сотрясается от матов и в его руках извивается очередной желанный пациент.
Стонущему Васе дается чарка спирту, пострадавший укладывается на кушетку и густо намазывается какой-то маслянистой гадостью.
Не ной! – сдергивает у него с глаз очки Саня, и мы заходимся в гомерическом хохоте.
Под ними два пятна незагоревшей кожи и Вася напоминает гуманоида.
– КрасавЕц! – довольно чмокает губами док, – давай топай в каюту, завтра будем делать операцию.
– Какую на хрен операцию? – пугается каплей.
– Пластическую, – значительно изрекает Саня, – давай, давай, топай.
На следующий день в старшинской кают-компании мы дружно лепим пельмени. Здесь практически все свободные от вахты, радостные и оживленные.
В центре, в громадном алюминиевом лагуне накрученный кокшей фарш из двух сортов мяса – говядины и свинины, сюда же, мо мере надобности его помощниками доставляются с расположенного рядом камбуза сотни аккуратно выдавленных тонких кружков теста, на которые вестовые шлепают ложечками начинку, а «док» впечатывает в каждый сотый, выкупанную в спирте гаечку.
– Хорошее дело пельмени, – топорщит казацкие усы зам, ловко залепляя очередное гастрономическое чудо. – Только чебуреки лучше. ( Он родом из Баку и обожает кавказскую кухню).
– А че такое чебуреки, товарищ капитан 2 ранга? – интересуются сразу несколько моряков.
– Да те же пельмени, только вот такие, – распяливает он все пять пальцев. – И их варят в кипящем масле.
– Это ж надо, – шмыгает носом кто-то из мичманов. – Может налепим и чебуреков.
– Не, – отрицательно вертит бритой башкой кок. Там совсем другая технология.
В обед в обеих кают-компаниях то и дело раздаются взрывы смеха. Вкусившие призовой металл с гордостью демонстрируют его вестовым и те вручают счастливчикам желанную воблу.
Не