спятило с ума. Так раскалило наши голые спины, хоть блины пеки. Румяные, дырчатые, они дымятся на тарелке перед глазами. Я забыл тоху в земле, понёс руку за блином.
– Ты чего подставляешь оглоблю? Оттяпал чтоб я?
Когда я пришёл в себя после теплового удара, первое, что я увидел – я лежал в тени плетня, на лбу кепка с водой, под головой комок рубашки. Холодными прерывистыми струйками вода сочилась к затылку.
– Тебе лучше? А? – напуганно спросил Глеб.
– Почти…
– На-ка что стряслось… Не вставай. Полежи ещё… Отдохни…
Остаток воды в кепке я выпил, подкинул кепку на колышек в заборе и переполз на раскинутые рядом штаны и рубаху.
– Жарища, как в том аду. Надень солнушко солнцезащитные очки, не так бы слепило, не так бы пекло… – Изнанкой майки Глеб промокнул потное лицо, лёг на спину. – Как думаешь, в аду есть вентиляторы?
– Есть. Только некому включать. Пошёл бы в ад электриком?
– Туда живьём не промигнёшь. А трупиком уже неинтересно.
Небо над нами высокое, чистое, будто легионы женщин скребли его всю ночь топорами и мыли.
– Глеба, а море тоже такое синее?
– Ну!
– А отчего на нём ветер?
– Как тебе сказать…
– Уж как есть.
– Можно и как есть. Сверху небо, снизу вода, а с боков-то ничего нет. Оно и продувает.
– Пра-авда?
– Скатай проверь.
– Рассказал бы про Кобулеты. Чего уж там…
– А про Жмеринку не хо?
– Не хо…
Лежим молчим, глаза в небо. Я снова по-новой.
– До этого ты видел море?
– В кино.
– А когда с мамой маленьким ездил к отцу на войну?
– Хоть ездили в те же Кобулеты… А море?.. Не помню…
– Что ты в море нашёл?
– Не знаю, не знаю…
– Ух и отчаюги вы! Раз и айдате. Раз и в дамках!
Кому лесть не развязывала язык?
Уж на что Глеб не терпел до смерти расспросов, а и того сломала приманка, помягчел вроде. Слова из него надо по капленьке тащить сладкими клещами. Вижу по глазам, пала его неприступность.
– В дамках… – хмыкнул он. – А толку что?.. Это чужую беду мизинцем разведу, а свою пятернёй не растащу… Это школьный дружбан Федюшок из Мелекедур подсёк меня… Разогнался тайком от своих поступить в мореходку. Подгрёб и меня… Обежали все Кобулеты – никакой тебе мореходки! Нету и на дух!.. Пошли на хлеб добывать горбом…
Не будь теплового удара, Глеб вряд ли заговорил про Кобулеты.
А тут смилостивился.
Как-то виновато он улыбался и рассказывал через силу. Чувствую, не хочется вываливать все кобулетские тайны. Всё скользом, всё бегом, бегом.
Господи! Не хочешь, ну и не надо. Не запла́чу! Только на кой мне твои подачки из жалости?
– Давай сеять, – буркнул я и потянулся к тохе. – А то мама нагрянет, что скажет?
– А вот и я, хлопцы! – скажет с бугра. – Не соскучились без меня?
– Лично я как-то не успел.
Земля