кто-то спросил у меня, как связаться с моей матерью. Я объяснила, где она находится, и врач заявил, что им сначала придется вызвать доктора Коннорса. Пусть он решает, надо ли сообщать миссис Дивайн о случившемся.
То, что она не спустилась, чтобы взглянуть на папу, не предвещало ничего хорошего.
Я знала: будь он в сознании, он попросил бы меня навестить маму. А еще он наверняка захотел бы, чтоб я зашла к Джуду. Я не видела никого из них с тех пор, как вернулась домой со склада. Он обязательно сказал бы, что это не в моем духе, и похвалил бы Эйприл.
Дело в том, что в последние годы более близкие отношения у меня сложились именно с папой. Однако раньше опорой для меня являлась мама. В те годы я носила косички, срезала с ломтика хлеба корку и питалась сэндвичами с арахисовым маслом и медом. Тогда я думала, что материнский поцелуй способен залечить любую рану – от телесной до душевной. Я тосковала по тем дням, когда клала голову ей на колени, а она гладила меня по волосам и утешала.
Но я уже отстранилась от нее. Держала ее подальше от своих секретов. Полагаю, мной руководила благородная идея защитить ее. Вероятно, я считала, что она еще слишком слаба. А может, истинная причина заключалась совсем в ином. Я опасалась, что она будет бояться меня.
Но, несмотря на то, что я быстро повзрослела и изменилась, я все равно нуждалась в ней.
А она?
Мне потребовалось унять дрожь в пальцах, но, в конце концов, я нажала на кнопку «вверх». Вскоре передо мной с тихим звоном раскрылись двери лифта. Я решилась. Настало время рассказать маме… в общем, все.
Глава восьмая
Смятение чувств
Я остановилась возле запертой двери в отделение для душевнобольных и замерла у стены, на которой висел бежевый старомодный телефон. Табличка рядом гласила, что для соединения необходимо поднять трубку и набрать номер.
– Я пришла к Мередит Дивайн, – сказала я медсестре, ответившей на другом конце линии.
Когда повесила трубку, зажужжал дверной замок. Сделав пару шагов, я оказалась в широком бледно-зеленом коридоре. Воздух пропитался запахами прогорклой еды, конфет и аммиака. Я заметила очередную табличку: «Зона повышенной опасности. Будьте внимательны».
Я обернулась и стала наблюдать, как широкая дверь встает на место. Меня охватило сильное желание открыть ее, спуститься вниз и бежать на стоянку.
Нельзя.
Раздался тяжелый щелчок. Итак, путь назад отрезан. Следующая цель – пост медсестры. Что ж, по крайней мере, разведаю что-нибудь о маме.
Я пошла по коридору. На ближайшей банкетке сидела молодая женщина. Она выглядела так, будто перенеслась сюда из восьмидесятых. Пациентка раскачивалась взад-вперед, опустив голову. Длинные волосы закрывали ее лицо целиком. Я приблизилась к посту и расписалась в журнале учета. В кабинете со стеклянными стенами на стульях, поставленных в круг, расположилась группа людей. Кажется, они участвовали в дискуссии, и вел ее мужчина в брюках цвета хаки и застегнутой на все пуговицы рубашке. Остальные