бурлил нескончаемыми потоками людей, быстро и медленно идущими в разные стороны, входящими и выходящими из бесчисленных магазинов и ресторанов. Они были все стройны, смуглы, узкоглазы, аккуратно одеты и небольшого роста, в отличие от сопровождаемых мною «оглоблей-красоток».
Меня подхватил людской водоворот и понес от витрины к витрине, от магазина к магазину. Наконец-то я чувствовал себя Человеком, равным среди равных. Я с удовольствием любовался школьницами, маленькими, а уже иностранками, одетыми в синие юбочки и отутюженные белые рубашки. Быстрым шагом мимо меня проследовал молодой человек. Красивая короткая прическа его густых черных с отблеском, как вороненая сталь, волос, черные наглаженные брюки и белая рубашка с галстуком рассказали мне, что это или клерк, или студент. Доверительно выставленные чуть ли не за пределы магазинов прилавки с россыпями часов, сувениров и обуви говорили мне о доверии друг к другу жителей этой страны. Они, наверное, жили по правильным законам взаимоуважения и бережливого отношения человека к человеку.
Я был счастлив до момента возвращения в гостиницу. У дверей моего номера стояла Маша.
– Извините, – сказала она, – я уже пятый раз подхожу к вашему номеру. Меня заслали девушки сказать, что пора ужинать. В мини-баре, к сожалению, одни только сладости да орешки, а надо бы и немного существенного перекусить.
Первое, что меня шокировало, так это то, что они стали трясти мини-бары. Я много был наслышан о баснословной цене данного сервиса и это я, наверное, скоро смогу ощутить на себе. Надо было срочно выбираться из этой ситуации.
– Маша, вы простите меня за сегодняшний нелепый случай, – начал я нервно, – но, пожалуйста, помогите мне заказать ужин. Я английского совершенно не знаю.
С грехом пополам нам удалось это сделать. Но когда мы стали обходить номера для приглашения всех покушать, я с ужасом обнаружил, что чуть ли не половина из девушек уже трапезничала в номерах. И я догадывался, что расплачиваться за всех придется мне. В глазах у меня плавали букашки, сердце билось с перерывами, болел низ живота.
На следующий день, после проведенной в бреду ночи от невыносимых мыслей о растрате, мы с Машей, добрым моим другом, пытались понять, почему наш вылет сегодня не состоится. Ответственное за посадку на следующий самолет индонезийское лицо профессионально улыбалось, что-то пыталось нам объяснить, «держа за пазухой камень». Я понимал, что еще одни сутки, проведенные в этой гостинице, окончательно разорят меня, и я не смогу купить даже коробок индонезийских спичек, чтобы хотя бы сжечь себя и не мучиться от голода и жажды, на что, наверное, обрекут меня эти королевы красоты.
А им было все равно. Поняв, что сегодня нет вылета, они беззаботно отправили с портье свои вещи обратно в номера и, как насекомые, расползлись, разбежались, ускакали и исчезли в лабиринтах улиц и магазинов, оставив меня одного в номере с грузом тяжелых размышлений о будущем.
Следующий день