ссора и Марья из-за этого сбежала из дому, то к чему придумывать какого-то несуществующего вампира? Это что, новый приступ твоей экзистенциальной фантазии?
– Не приступ это! – со всхлипом крикнула дочь.
С того момента как мы с Авдеем вернулись домой, она ревела почти беспрестанно, как в годы своего раннего детства. От этого нос бедной Дашуты распух, глаза покраснели, а голос приобрел интонации простуженного патефона. Дашку было жалко, но я держалась непреклонно: когда из дома исчезает одна дочь, другая наверняка в этом замешана. Тем более что однажды подобная ситуация уже имела место лет шесть назад: поссорившись с Дашкой то ли из-за куклы, то ли из-за новой компьютерной игрушки, Марья вспылила и усвистала на дачу к моей подруге Инари. Благо, тогда беглянку быстро вычислили и вернули в родные пенаты. А сейчас… Что там Дашка городит про вампира? Она, которая напрочь отрицает их существование?!
– Я не лгу! Все было именно так! Машка познакомилась на танцах с вампиром. То есть это позднее выяснилось, что он вампир… Они встречались.
– Что, ночью?! – ахнул Авдей.
– Нет! Днем. – Даша шумно высморкалась. Я поморщилась. Несмотря на возраст и увлечение философией, дочь в некоторых моментах оставалась ребенком, которого надо еще учить, как нос вытирать.
– Даша, вампиры, если это, конечно, вампиры, днем спят.
– А этот не спит. У него бессонница! Маша говорила…
– Ну-ну. И что еще «говорила» Маша?
– Что он не пьет кровь, потому что у него аллергия на гемоглобин. Что он рисует, а еще он читал Эриугену и знает латынь! Ну почему вы мне не верите?!
– Потому что это звучит неправдоподобно. Особенно из твоих уст. Зная твое неприятие всего сверхъестественного…
– Мамочка, пожалуйста, поверь мне! Мы с Машкой не ссорились. Нет, ну цапались так, по мелочам, но чтоб она из-за этого из дому сбежала…
У дочери были глаза честные, как у работников российского Монетного двора. Я вздохнула. И осмыслила происшедшее.
Происшедшее мне не понравилось.
Если моя дочь связалась с вампиром, ничего хорошего ждать не приходится.
Поймите меня правильно. Мне чуждо видовое неприятие какой-либо нежити. Среди моих знакомых, помимо обычных людей, есть и вампиры. Один даже был моим непосредственным начальником, когда я еще работала ведущей радиоканала. Но я четко соблюдаю дистанцию: вот моя (и моих близких) жизнь, а вот – бытие инфернальной нежити. И я не желаю менять существующий modus vivendi.
…Значит, на латыни говорит вампир. Оригинально.
– Где Машкина записная книжка? – спрашиваю я. – Там наверняка есть телефон или другие координаты этого… Кадушкина.
– Нету. Я уже смотрела. Я только помню, Машка рассказывала, что его отец, ну, отец вампира, занимается мебелью.
Еще не легче.
– Гробы, что ли, делает? – Из меня непроизвольно лезет черный юмор. Дашка опять принимается реветь, а муж смотрит на меня с глубоким осуждением.
– Не гробы-ы-ы! Диваны-ы-ы! Мамочка, почему ты мне не вери-и-ишь!!!
Я обнимаю дочь и прижимаю ее непричесанную