удара топора. Положение становилось безнадежным, меня уже загнали к самому краю. Толпа же кричала и ревела, словно чувствуя приближающийся запах крови… Моей крови! И тут ко мне пришло предчувствие: словно в замедленной съемке я видел, как, поднимая топор, ко мне подходит Бенни. Я знал, куда пойдет его удар, я знал, что пятнадцатый человек от сцены – мужчина сорока лет – сейчас чихнет, и я знал все, что сделает в этом зале каждый человек через секунду, минуту, час. Воспользовавшись этим прекрасным ощущением, я взялся за меч поудобней одной рукой, другую я засунул в карман (ну для пущего эффекта, просили же поярче) и словно в первосортных боевиках стал окружать себя серебристым облаком стали. Как приятно видеть удивление на лице Бенни, вот отходит на шаг, на два, сейчас упадет, а я прижму к его горлу острие меча. Так и случилось. Он упал, а я под восторженные крики орущей толпы изящным движением подкинул меч вверх и поймал его кончик на палец. Побалансировав немного, я под возрастающие аплодисменты удалился за кулисы, так и не удостоив поверженного врага даже взглядом. Приятно вот так иногда почувствовать себя настоящим мужчиной, можно сказать, даже воином. Окруженный такими приятными мыслями, я дошел до выхода из здания, там меня и догнал Бенни. Он молча остановил меня рукой и произнес: «Аристо водавизу гиштант кебу, нозави ас ас!».
Это была ритуальная фраза, своего рода дань уважения победителю. После этих слов он обогнул меня и бодрым шагом направился в сторону пляжа. Ну что ж, мне оставалось только идти за ним, ведь скоро вечерняя медитация. Пока я шел, вспомнил мои первые дни на острове. Как в первый же день напился в баре до бесчувствия, надеясь заглушить боль, терзавшую мою душу, но алкоголь не спасал. Помню, что даже как-то хотел утопиться, но был позорно спасен береговой охраной, а они, послушав мои пьяные бредни, отправили меня к Иниошу. Он занимался врачеванием и знахарством, и местный люд очень уважал его. Когда меня в бессознательном положении принесли в его хижину, он, окинув меня всего лишь одним взглядом, сразу понял, в чем моя проблема. Это понимание выразилось в моем лечении. Утром меня, еще до конца не проснувшегося, скинули в океан с трехметровой вышки, затем, когда я вылез еле живой на песок, меня ждали Иниош и его ученик Бенни. С улыбкой на почти черном лице Иниош на плохом русском предложил мне помочь избавиться от моих мучений, а так как я окончательно разуверился в жизни, то, подумав, что хуже не будет, согласился. В тот самый момент, когда я утвердительно кивнул головой, Иниош все с той же улыбкой достал из-за спины длинный моток тонкой веревки. Сначала я не понял, что он от меня хочет, а он и не объяснял, лишь только когда я осознал, что лежу на песке, перемотанный словно сосиска, то решил воспротивиться такому странному лечению и попытался выпутаться. Единственное, чего я добился, это то, что веревки впились в тело еще сильнее. Тем временем, немного посмотрев на мои потуги, Иниош поднял меня одной рукой, причем без видимых усилий, и понес в сторону своей хижины. Занеся за хижину, он аккуратно положил меня на пальмовые листья, наложенные кучей у угла его хибары, и куда-то