образ, чтобы я почувствовал цвет, запах и грубую ткань под пальцами.
От неожиданности я не нашлась, что ответить. Мне нужно было несколько минут на раздумья. Но он счёл моё замешательство за предательскую невнимательность и сказал:
Не отвлекайся, девочка. В тебе нет глубины. – он ударил меня этими словами, от чего пелена непрошеных слёз заволокла глаза. Кирилл как ни в чём не бывало продолжил:
Ты знаешь, что фамилия «Тараканова» – это фамилия незаконнорождённых детей императрицы Елизаветы Петровны? Женщина на картине, скорее всего, самозванка, выдающая себя за княжну. Она страдала психическими расстройствами, но всё равно представляла угрозу для Екатерины Второй, поэтому была заключена в Петропавловскую крепость, где и умерла при неизвестных обстоятельствах. Флавицкий выбрал самую ужасную легенду её смерти. Подвалы Петропавловской крепости затапливало во время весеннего половодья, и, согласно одной из легенд, она утонула в своей тюремной камере. – он остановился и помолчал несколько минут.
Посмотри на выражение её лица. – продолжил он. – Это лицо человека, обладавшего некогда положением в обществе, властью, но потерявшим всё это по собственной глупости. От былого величия – лишь роскошное платье, подчёркивающее контраст с убогой обстановкой. Если приглядеться, то видно, что пол уже покрыт водой. Крысы в попытке спастись, залезли на кровать княжны. Посмотри на её лицо. Она в бессилье прислонилась к стене. Как думаешь, какие эмоции отражает выражение её лица?
Трагическое смирение? – тихо предположила я.
Да, это в характере женщин смиряться перед неизбежностью. Интересно, каково потерять в жизни всё – друзей, работу, деньги и власть во благо некой высшей цели? – я увидела в его глазах какой-то одержимый блеск.
С тех пор он начал давать мне «домашние задания». Иногда он хотел от меня невозможного: прочитать за сутки роман какого-то писателя в восемьсот страниц, или переписать окончание главы романа, или всю концовку. Порой он просил меня выучить наизусть отрывок из прозы, или поэму, а потом заставлял декламировать ему прямо на улице, в людном месте. Ещё никогда в жизни я не работала так усердно, ночами просиживая над книгами и учебниками. Его знания о писателях и литературе были более обширными, чем у меня, преподавателя английской литературы МГУ. Я привыкла узнавать о романах из критических статей и учебников, которые и формировали моё мнение о них. Кирилл же требовал от меня отбросить все мои знания и сформировать свой собственный «нюх» на искусство.
Я оставляла всего несколько часов в день на сон. Писатель никогда не хвалил меня, зато часто тыкал носом в мои косяки и недоработки. Через три недели я начала замечать, что перестаю различать день и ночь, так как всё время провожу дома в работе. По какой-то причине мне безумно хотелось утереть ему нос, убрать его самодовольную ухмылку и заслужить хоть немного одобрения.
Я сидела как проклятая над бесконечными заданиями и постепенно начала понимать,