вот-вот погаснут. Огни поселения словно маяк светились посреди темноты Клер уже могла разглядеть в нескольких метрах перед собой табличку с названием как вдруг сильная, мускулистая рука обхватила ее сзади за плечи, а в спину уперся острый как игла кусок стали. Едва она открыла рот чтобы закричать как грязная рука с силой сжала ей губы.
– Ш-ш, – словно змей прошептал незнакомец в кожанке. – Мы же не хотим, чтобы нас кто-нибудь услышал, верно? Пойдем со мной, я аккуратно, тебе понравится.
С этими словами тип в кожанке поволок ее в чащу подальше от трассы. Клер ощущала его нетерпеливое, жадное дыхание, зловонный запах изо рта, смешанный с потом дезодорант, и думала, что это последнее что она почувствует в своей недолгой жизни. Сил на борьбу у нее совсем не осталось, на что и рассчитывал этот мерзавец. Его жертве остается только смириться с судьбой, дать ему сделать с собой все что ему захочется и рассчитывать на милосердие и благородство маньяка.
Горькие слезы брызнули из глаз Клер, она подумала, что это ее конец. Жалкий, незавидный конец обычного школьного библиотекаря, который буквально за пару недель лишился всего того, чем дорожил. Она подумала о Дэйве, об Оливере, о своей библиотеке, о том, что, когда ее найдут в колонке с некрологом в газетах о ней, появится всего одна строчка. Время рождения и время смерти, ведь больше ничего у нее не осталось. Конечно, если ее сумеют отыскать в этих дебрях, но вряд ли кто-то вообще за это возьмется.
Убедившись, что они достаточно далеко от проезжей части кожанка ненадолго ослабил хватку и держа женщину рукой с ножом, другой торопливо вытаскивал из кармана веревку. Ему необходимо было связать ей руки и ноги, после этого постоянного ритуала жертва уже ничего не могла поделать и оказывалась в полной его власти. Хотя эта взрослая, умная женщина почти и не сопротивлялась.
Он же привык к другому, привык к применению силы, когда молодые девушки пытаются освободится, позвать на помощь или же вовсе ударить его. Ему всегда нравилась эта игра. Нравилось смотреть на их жалкие, отчаянные попытки спастись, и каждая делала это по-разному, у каждой была своя изюминка. Кто-то кусался, пинался, пытался встать на ноги и убежать, но всех их постигла незавидная участь.
«Кожанка» бил их по спине, груди, в живот чтоб сбить дыхание. Молотил их своими огромные кулаками до тех пор, пока они не падали на землю. Дальше же шли удары ботинком. Но никогда по лицу. На их лица у него были особые планы. Ему они нравились, он искренне восхищался красотой женских лиц и завершив все свои грязные дела ставил фотографию в рамочку.
В мастерской на втором этаже дома у него была своя галерея предсмертных портретов. Он говорил своим женщинам что все кончено, что настал момент и он сейчас их убьет. Многие из них принимались кричать от ужаса, кто-то, смирившись закрывал глаза, иные махали руками прося пощады. Парень в кожанке видел весь ужас и страх в их глазах, отчаяние охватившее их и угасание животворящего огня что все это время придавал