нам это?», но это было бы… неправильно. Поэтому я просто промолчала.
– В самом деле, Мила, ребёнок связал бы нас общей целью и заботами. Мы с тобой уже взрослые, ответственные люди и любые сложности можем решать простым диалогом. Какой смысл делать из всего драму?
– Не знаю, Ник. Это неожиданно. Мне надо подумать. Ребёнок, это всё-таки… Это очень серьёзно. Надо хорошенько подумать, всё взвесить.
– Подумай, конечно. И ещё, может, тебе возобновить работу с психотерапевтом? Мне кажется, у тебя очень повышен уровень застрессованности. И ты уже не справляешься с ним самостоятельно. Если так дальше пойдёт, это будет отражаться не только на наших с тобой отношениях, но и на Алексе. Уже отражается.
– Хорошо, Ник, я обращусь к нашему штатному психологу в Галерее, но это уже после праздников. Во сколько у тебя завтра самолёт?
– Я отменил поездку. Просто подумал, что будет гораздо лучше, если это Рождество мы проведём вместе – я, ты и Алекс. Может, слетаем в Куршевель?
***
И это действительно были четыре насыщенных впечатлениями и эмоциями дня. Алекс сначала заупрямился, не желая ехать, и всё сыпал кому-то сообщения в соцсети, наверное, своей Селене. Но как только самолёт оторвался от земли – отвлёкся. А потом и вовсе с головой окунулся в лыжи и ледяные горки.
Наши с Ником отношения тоже переживали очередное, Бог весть какое по счёту перерождение. И не знаю как у него, а у меня оно шло не от сердца, но от ума. А это, пожалуй, даже лучше. Кажется, я наконец-то начала понимать, о чём толковал муж, говоря, что мы взрослые и ответственные люди. Действительно, когда эмоции не зашкаливают, когда каждый поступок совершается осознанно – можно прогнозировать будущее, закладывать под него соответствующий фундамент и рассчитывать на определённую отдачу о партнёра по браку. И в этой предсказуемости – долгожданное душевное равновесие. Всё очень просто. Никаких трёх сосен.
Это обновление было таким неожиданным и мощным, что начиная со второго дня пребывания на курорте, я даже разрешила Нику не предохраняться.
Правда, каждый раз, когда шла после секса в душ, что-то такое точило меня изнутри… То ли сомнение, то ли дурное предчувствие. Но я понимала, что это может быть и банальный страх неудачи. Но не всё сразу. День за днём, месяц за месяцем – и привычка обязательно придёт. А ребёнок ещё больше её укрепит.
И я настолько прониклась этой идеей, что даже не выдержала, и по приезду домой сразу же разболтала о ней своей подружке, русской эмигрантке Кате Майер, которая работала парикмахершей и маникюршей в небольшой студии красоты у бывшего мужа-немца. Катя была единственным человеком, кого я посвящала в свои проблемы с Ником. А она меня в свои – со всеми, с кем пыталась строить отношения после развода. Мы с ней иногда даже в «Марусю» вместе ходили, в надежде подыскать ей горячего русского парня. Правда попадались всё больше просто российские: Ашоты, Гургены и Самвелы… Но Катя не унывала и продолжала искать. Она вообще была человек-позитив, этакая русская Венера пятьдесят четвёртого размера – румяная, сочная, уютная. Может, потому