их сердца и руки,
И заботы полон взгляд.
Им вдвоём сейчас не спится,
На душе у них покой.
Кот, урча, к ногам ластится
Пары, вечно молодой…
Камикадзе
Стрелки приборов дрожат
Все, кроме одной.
Помню прощальный твой взгляд,
Печальный, родной.
Глядя на стрелку часов,
Сжимаю штурвал.
Как же тебе мало слов
Хороших сказал.
Если ты любишь меня,
Поверь и прости.
В вечность в сиянии дня
Меня отпусти.
Я же поклялся богам
Тебя защищать
И постараюсь врага
В сердце достать.
Это случится мгновенно.
Мизуки, прощай!
Цель в перекрестии! Тэнно
Хэйка банзай!
…
Ветер шуршит и легонечко
Гладит камыш.
Спят и сопят тихонечко
Мать и малыш.
Авиатехник
Над степью висит керосиновый чад.
Я что-то тебе говорю невпопад.
Сегодня все наши Ту-160
Поднимаются в небо.
Струёю фуражку уносит в ковыль,
От первой машины взвивается пыль.
Людская мечта превращается в быль,
А прошлое – в небыль.
Взлетают они на колоннах огня,
«За угол» идут без тебя, без меня.
И мы остаёмся в зачатии дня,
Без шика и позы.
Чтоб не было всяческих «если» и «вдруг»,
Вернулся домой чтобы к вечеру друг,
Мы сутками пашем, не чувствуя рук,
В жару и морозы…
Торпедоносцы
На своей незаметной, безвестной войне,
Вдалеке от скалистых родных берегов,
Мы торпедами ищем заклятых врагов
И сгораем в бензиновом жарком огне.
Холодеют пустые места за столом,
И рыдает из БАО девчонка одна.
Потому что любовь, потому что весна,
А его поминаем мы третьим тостом…
Нашей жизни короткой простая есть суть:
Выжжен сваркой зениток чужой силуэт,
И дороги окольной, к бесчестию, нет,
Стиснув зубы, не должен ты с курса свернуть…
Вот я – поэт!
Потёртый томик старого поэта
Я с книжной полки бережно снимал.
Изящный слог любимого сонета
Вёл за собой, пленил и чаровал.
Но всё менялось к худшему мгновенно,
Едва, поддавшись Искусу, хотел
Прочесть стихи о чём-то современном,
Про новый мир и состоянье дел.
Поэты модерновые забыли
О ясности и назначеньи рифм
И оголтелой массою спешили
Использовать машинный алгоритм.
Ломая взгляд на мешанине строчек,
Без смысла, без начала, без конца,
Ругаясь так, что не хватает точек,
Нырял взахлёб в запой, сбледнув с лица.
И там, в блаженном спиртовом угаре,
Бурча о том, как стали все плохИ,
Читал