Андрей обнаружил, что покрывает лаком свои ногти. Он старательно накрашивает каждый, причем опыт в этом деле напрочь отсутствует. Почему у него такая маленькая рука?
И тут он понял!
Закончив с ногтями, руки вновь потянулись к ящику и извлекли из него цепочку с кулоном. Андрей наблюдал за своими действиями с растущим удивлением. Он в образе ребенка. Маленькой девочки.
В комоде украшения и косметика матери, которая строго-настрого запрещает их трогать. Но желание сделать маникюр и примерить пару украшений пересилило запрет. Девочке хотелось выглядеть как мама, почувствовать себя как она – взрослой...
Детские руки расстегнули цепочку, чтобы надеть ее на шею, когда раздался крик. Гневный, страшный. Андрей не услышал его, но почувствовал. Внутри все оборвалось.
В дверях стояла мать. Лицо искажено от бешенства, взгляд прикован к выдвинутому ящику.
Она шагнула вперед и выросла над ним. Андрей понял, что девочка, чьими глазами он смотрит на мир, слишком мала. Наверное, ростом с половину взрослого человека. Женщина бросила какую-то презрительную фразу. Девочка ответила, кажется, извинялась. Андрей не услышал ни слова, но по лицу женщины понял, что это еще больше разъярило ее.
В воздухе мелькнула ладонь, и комната мотнулась в глазах Андрея. От удара загорелась щека. Но сильнее пощечины обожгла обида. Девочка не хотела ссориться с той, к кому была привязана, кого «почти любила».
Когда взгляд поднялся на мать (мать?), стало ясно, что одним ударом дело не ограничится. Мерзавку трясло от ярости: девочка посмела тронуть ее драгоценный лак!
«Не делайте этого!» – воскликнул Андрей, но никто его не услышал.
В руках псевдоматери оказалась цепочка с дешевым кулоном, отобранная у девочки. Она размахнулась, серебристый металл сверкнул в дневном свете. Кулон врезал по затылку, и боль пулей ворвалась в голову.
«Нет! – закричал Андрей. – Прекратите! Стойте!»
Рука поднялась для нового удара. Что делает это стерва? Она же изобьет девочку!
Цепочка хлестнула по пальцам. Женщина метила по ногтям, покрытым лаком. Ее лаком.
Последняя картинка, которая осталась в памяти: взбешенная мегера заносит руку для нового удара. Затем все скрыл туман.
7
Он рывком поднял голову с подушки, мутный взгляд пробежал по стенам спальни. За окном было светло. Дедовский будильник показывал половину пятого утра. Очень рано, но спать больше не хотелось.
Что ему снилось?
Воспоминания быстро таяли. Какие-то подземелья, электричка, поле с нелепыми цветами... Образы потеряли яркость и силу, которыми от них веяло во сне. Больше всего запомнилась девочка. И еще стервозная псевдомать, к которой девочка испытывала привязанность, почти любовь.
– Какой странный сон, – пробормотал Андрей, спустив ноги на пол и нашаривая тапки.
Странный, словно пришедший из сказки. Но ведь традиционные сказки – о потерянных детях и Бабе-яге, о победе над Змеем Горынычем и спасении принцессы – не что иное,