за перегородкой раздался негодующий визг, от которого на мгновение заложило уши, а затем громадная лапа исчезла, и вместо нее в щель просунулись сразу две. Такие же огромные, только на этот раз с острыми, загнутыми на концах когтями. Одновременно с этим в и без того покореженный металл снаружи что-то с силой ударило. По крыше в третий раз кто-то пробежал, проделав в металле приличные вмятины. Затем глухой удар раздался и с другой стороны. Затем еще один. И еще. Наконец такие же волосатые лапы принялись скрестись с другого бока. И…
Кинжал в моей руке снова ожил.
То, что произошло потом, я помню урывками: тянущиеся изо всех щелей гигантские паучьи лапы… недовольный визг… брызги белесоватой крови… взрыхленный песок… блеск серебра из-под слоя липкой слизи…
Неведомая сила бросала меня из стороны в сторону, заставляя то падать на колени, то отшатываться от лезущих отовсюду паучьих лап. Я ощущала себя марионеткой. Всего лишь куклой, которую кто-то могучий дергает за невидимые ниточки. Серебряный кинжал в моих руках жил своей собственной жизнью. Он метался от одной волосатой лапы к другой. Протыкал, разрубал, отсекал, разбрызгивая из ран густую белесоватую жидкость, похожую на клейковину, причем делал это с такой невероятной легкостью, что это казалось невозможным.
Все, что я тогда понимала, это то, что ни в коем случае нельзя ронять загадочное оружие. Словно кто шепнул на ухо: «Не потеряй!» И я не потеряла. Мне было плохо, больно, страшно. Но оказаться посреди скопища неведомых тварей без кинжала было еще страшнее, поэтому я очень старалась. И обессиленно упала на песок лишь после того, как шум отдалился, закрывающие меня со всех сторон металлические конструкции перестали прогибаться от сыплющихся снаружи ударов, а мне на ногу с глухим стуком рухнула отрубленная конечность, до последнего продолжающая скрести когтем залитую слизью землю.
Правда, долго лежать я себе не позволила. Там, за нагромождениями из железного мусора, все еще раздавались звуки схватки. Таль, Кин, Рэйв – они еще были живы. Все еще сражались за свои жизни. И пусть помощник из меня никакой, пусть я совершенно ничего не умела, оставить их в беде я не могла. Поэтому, как только головокружение немного утихло, снова поднялась на четвереньки и, сжимая в руке спасительный кинжал, поползла к самой большой щели, куда можно было попытаться протиснуться.
Не знаю, кто, когда и, главное, как сумел создать вокруг моего убежища такую мощную защиту, но, оказавшись в настоящем лабиринте, я мысленно возблагодарила тех, кто создал столько препятствий на пути пауков. В этих узких извилистых проходах громоздким тушам оказалось негде развернуться. Они застревали, были вынуждены бегать кругами в поисках подходящей щелочки, протискиваться между плотно лежащими балками и нападать на меня по одному-два за раз. Они и сейчас пытались это сделать – заслышав мое сопение, наверху тут же заскреблись и загрохотали паучьи когти. Но своевременно отреагировавший кинжал не позволил никому до меня дотронуться. Так что