диагноз… В конце мая была какая-то из очередных химиотерапий, и вроде улучшение, надежда… Но за два месяца нашей с Лёшкой ссоры она изменилась до неузнаваемости. А я, самовлюблённая дура, ведь даже ни разу не вспомнила о ней за всё это время! А она всегда так радовалась за нас с Лёшкой!
Он стоял теперь рядом и, воспользовавшись моим замешательством, осторожно сжал в ладони мои пальцы. Я словно обожглась. Отдёрнула руку, глянула ненавистно, так, чтобы понял наконец – ничего уже не исправишь! Три раза! Три! А говорил, что ему наплевать на неё! Как верить теперь?
Мне пришлось задержаться ещё ненадолго. Тётя Света выспрашивала о матери, о бабушке, об учёбе, о планах на будущее. Я послушно цедила чай, как последняя дрянь врала в её усталые, помутневшие глаза, что у нас с Лёшкой всё хорошо, и хотела только одного – поскорее сбежать. Отныне для меня этот дом был полон боли. В то же время я остро почувствовала, как тяжело теперь Лёшке, и это словно обязывало меня остаться с ним из жалости, и ещё больше злило. Чёрта с два! Ни за что не останусь!
Наконец мы распрощались с тётей Светой, и я, едва сдерживая слёзы, выбежала в подъезд. Следом выскочил Лёшка.
– Люд, стой! Я провожу тебя!
Я не остановилась. Наоборот, возникла идея рвануть вперёд и затаиться в соседнем подъезде, например, чтобы он потерял меня из виду и вернулся домой.
– Да постой ты, Кобыркова! – догнав, схватил меня за локоть и, протиснувшись чуть вперёд, открыл передо мной подъездную дверь. – Время – час ночи уже! Куда ты одна?
Мы шли на приличном расстоянии друг от друга, и выглядели, должно быть, как случайные прохожие. А когда до общаги остался один квартал, я замедлила шаг, и Лёшка быстро меня догнал. В повисшем между нами молчании, казалось, сверкали молнии. Идеальный момент.
– Насчёт «Чероки», Лёш… Ты был прав. Я приехала к тебе не на такси.
Он замер.
– Врёшь. – На лице растерянность, едва ли не паника. Уши и нос красные от морозного ветра. Смешной, неуверенный в себе пацан! Денис рассмеялся бы мне в лицо и, сказав что-то вроде: «вокруг полно сговорчивых девчонок», развернулся и ушёл, а этот… Он упрямо мотнул головой: – Я тебе не верю…
– Да, я заметила, что с доверием у тебя туго, но это не мои проблемы, если честно. Не веришь мне, послушай Барбашину, она хорошая девочка, никогда не врёт, ага. И, между прочим, уже больше двух лет сохнет по тебе! Вот её и бери, не прогадаешь! Захочешь – будет стирать носки, варить борщ и рожать детей. Не захочешь – не будет. Ты для неё предел мечтаний! И даст она тебе по первому требованию, хоть завтра, причём можешь даже с обогревателем не заморачиваться. А если скажешь, что так надо, то будет тебя с другими бабами делить и помалкивать. Классно же! Я, например, так никогда не смогу, так что не спеши отказываться. Тем более что со мной ты уже в пролёте, и дело вовсе не в Машковой.
– Ты врёшь!
– Да если бы! Нет, я не проститутка, конечно, но у меня действительно есть богатый любовник, который возит меня на крутых тачках, и вообще – я скоро переезжаю жить к нему. Всё, Лёш! Моя жизнь налаживается гораздо быстрее, чем ты планировал. Институт, армия…