Фоксу не пришло в голову спуститься на кухню и посмотреть, не приготовил ли племянник чего-нибудь вкусненького на завтрак. Джонни, увы, не только не приготовил, но и весьма ощутимо опустошил холодильник, а именно до состояния "Мышь в холодильнике повесится не смогла, так как с голодухи уже схрумкала свой хвост". А попасть под руку голодного Фокса – перспектива не из приятных. Потому Джонни бодро шагал вниз по Ломбард-стрит. Дождь, к счастью, прекратился, но небо над Сан-Франциско было все так же затянуто тучами. Добравшись до стоянки, Джонни не стал терять времени даром и сразу же сел за руль дядиного кадиллака. Черный автомобиль только вчера побывал в автосервисе и на мойке, потому покрытие аж сверкало чистотой. Юноша завел мотор и мысленно попросил доброго дядюшку на небесах немного повременить с дождем, иначе Фокс сделает из него котлету, а Джонни отнюдь не улыбалась перспектива быть принесенным в жертву в наказание за заляпанный бампер.
Здание театра Голден Гейт располагалось на углу Голден Гейт-авеню и Тейлор-стрит, в 15 минутах езды от Ломбард-стрит, но, как назло, сегодня в Кафедральном соборе Грейс была свадьба, потому угол Калифорнии- и Джонс-стрит был перекрыт, и Джонни был вынужден ехать в объезд по Ливенворт-стрит. Но настроение ему испортила не необходимость объезда, а факт расположения театра на Голден Гейт-авеню. Да и само названия театра Голден Гейт вызвало у Джонни не самые приятные ассоциации с другим делом, которое им с Фоксом не так давно довелось расследовать.
– Золотой меня преследует, – пробормотал себе под нос Джонни. – Не удивлюсь, если я в прошлой жизни был проклят самим Румпельштильсхеном.
Обуреваемый невеселыми думами, Джонни припарковал автомобиль на стоянке напротив здания театра. Это было семиэтажное угловое здание, и театр занимал пространство нижних этажей. Верхушку здания увенчивал шпиль, а само оно было выкрашено в золотисто-бежевый цвет. Джонни скривился и недовольно фыркнул, но все же заставил себя выйти из машины и направится ко входу в театр. Над дверью помещалось табло с афишей предстоящего спектакля. На черном фоне алыми буквами сверкала надпись «"Макбет". Премьера. Ждём вас завтра в 19-00». Джонни взглянул на свои наручные часы: было без четверти девять, он добрался даже раньше, чем планировал. Подойдя ко входу в театр, Джонни потянул на себя дверь и спокойно вошел внутрь. Помещение не было опечатано, что было весьма странным, ибо преступление произошло всего несколько дней назад, но, видимо, режиссер настоял на этом ввиду скорой премьеры спектакля. Справа от входа в огороженной кабинке сидел сторож, увидев Джонни, он было поднялся и направился к нему, но юноша пальцем постучал по циферблату часов и наугад ткнул пальцем на открытую дверь впереди, из чего сторож, видимо, сделал вывод, что Джонни опаздывает на репетицию, потому сел обратно на стул и вернулся к чтению газеты. Юноша, решив, что допросит сторожа после, направился прямиком к открытой двери. Несложно было догадаться, что дверь эта ведет в основной театральный зал. Войдя внутрь, Джонни на мгновенье замер. Он отродясь не бывал в театре,