в вытянутых руках, бесшумно ступая, медленно пошла к кухне… Все звуки окружающего мира заглушала кровь, стучавшая где-то в висках. Откуда-то изнутри накатило внезапное чувство страха и ощущение собственных незащищенности и беспомощности. Она чуть шевельнула пальцами, сжимавшими рифленую рукоятку «смит-и-вессона». Незащищенность? Может быть. Но не беспомощность!
Выставив перед собой оружие, Глория заглянула в кухню и удивленно замерла. Пусто. Никого. Даже странно, потому что она была уверена, что свист доносится именно отсюда. Может, показалось?.. Однако лежавшая на холодильнике черная кепка доказывала обратное. Взгляд скользнул на обеденный стол. Банка какао… Коробка с капсулами капучино… Самая большая кружка из всех, какие у нее только были… Распечатанная пачка печенья…
За спиной послышались шаги, и дуло «смит-и-вессона» метнулось к незваному гостю. Книга, которую тот держал в руках, шлепнулась на пол и раскрылась. Шевельнулись страницы, перелистнулись, замерли… Он проследил за ними взглядом и машинально прочел пару строк: «В ее руке блеснул маленький пистолет. Один выстрел, другой, третий…»
– «Конец Чарльза Огастеса Милвертона», – на этот раз безошибочно определил поклонник Шерлока Холмса.
Гость посмотрел на револьвер, потом снова на книгу и сделал вывод:
– Нервы сдают.
Он нагнулся, поднял книгу и сказал хрипловатым, как будто бы неожиданно севшим голосом:
– Доброе утро, миссис Вэпстер. Я и не слышал, когда вы вернулись.
– Откуда… вам известно мое имя? – она чуть растерялась от всего, что увидела, но оружие не опустила. И при этом поймала себя на попытке смотреть одновременно в двух разных направлениях: одним глазом – ему в лицо, вторым – на его разные носки. Удавалось это плохо, ибо расстояние между этими точками было изрядным – никак не меньше шести футов и трех дюймов2. – Что вы здесь вообще делаете? Вы что, здесь уже давно? Что вам надо? Вы кто?
– На какой вопрос мне ответить в первую очередь? И, миссис Вэпстер, вы уберите-то револьвер, он вам не понадобится.
– Вы так считаете? – он не проявлял никаких признаков агрессии, и она чуть приободрилась. – Я могу выстрелить, ранить вас или даже убить. Вы в курсе, что эта штука, – она легонько шевельнула «смит-и-вессоном», – опасна для жизни?
– Эта, что ли? – уточнил он и, недолго думая, сунул кончик мизинца в дуло револьвера. Глория инстинктивно отступила назад.
– Хотите – стреляйте, – он чуть пожал плечами. – В конце концов, имеете полное право. Неприкосновенность жилища, то да се… Да и потом… Не думаю, что моя смерть станет большой потерей для кого-либо. Хотя… мама, пожалуй, все же расстроится.
Она встретилась с ним взглядом. Это что? Блеф? Эпатаж? Бравада? Или какое-то чисто мужское желание покрасоваться пооригинальней?
Нет, это – что угодно. Но только не желание покрасоваться. И волновало его вовсе не направленное на него оружие, а то, что мама действительно