площадку, усыпанную красным песком, все так же освещали фонари, но и они претерпели изменения – скрутились в причудливые формы, источая черный свет. За темной фигурой, стоявшей на коленях, Сарга увидел три других – бесформенные, размытые, застывшие. Одна из них выделялась своими габаритами.
«Я вошел», подумал Сарга. Или сказал? В этом месте разницы в подобном не существовало вовсе.
Изнанка, или Земли за глазами, как издревле именовали эти чудные места жрецы, колдуны и, конечно, алакилы – существовала по своим, чуждым законам. Алакил развернулся, осматривая выстроившийся перед ним пейзаж: на месте хибары смотрителя чернел остов, откуда доносились всхлипывающие мысли, на месте руин по всей длине воссозданной центральной дороги красовались краснеющие каменные здания давно забытой архитектуры. Они или, правильнее сказать, их отголоски были абсолютно нереальными, точно декорации – как и все в этом месте. На отдалении, по бокам от краснеющих отголосков бывшего городского центра, очертания руин терялись в полной темноте, смешиваясь с абсолютной темнотой черного неба, отчего трудно было понять, где заканчивается твердь, а где пролегает небесная граница.
Центральный тракт вел к внушительному каменному собору, в чьих осыпавшихся красных стенах залегла тьма. На самом верху виднелся полупрозрачный колокол, беззвучно раскачивающийся взад-вперед. Сарга улыбнулся, оголив клыки, закрыл глаза – они тут же исчезли в густых тенях бровей, будто темнота бесследно растворила их. Ужасный шрам на лбу двинулся, налился объемом, моргнул, превратившись в самый настоящий зеленый кошачий глаз. Зрачок расширился, трепеща, сузился, став тонкой черной щелкой; заходил по сторонам. Отталкивающий красный цвет перестал слепить, чуждая человеческому глазу цветовая гамма этого места поблекла, окружение обрело стабильность, плотность, намек на смысл.
«Так-то лучше», пролетели мысли, но не громко, дабы не выдать раньше времени своего присутствия.
Сарга внимательно озирал подобие рукотворного озерца, расположившегося у основания собора. Но он не мог рассмотреть деталей, словно увиденное ускользало, не успев толком закрепиться перед циклопическим кошачьим оком. И все же алакил ощущал движение в искаженной части пространства. Не обращая внимания на иллюзорный заслон, он уверенно двинулся в сторону черных теней, имитирующих стены лачуги, на ходу прислушиваясь к сбивчивым мыслям, исходящим изнутри. Не сбавляя хода, он стал прозрачным, рассыпчатым, теряя плотность.
Беспрепятственно пройдя сквозь черные преграды, Сарга столкнулся с источником чужеродных мыслей – мужчина в бесформенной меховой мантии болотного цвета, наполовину вылезший из черной размытой оболочки живого тела, скорчившегося в подобии молитвенной позы. Он яростно пытался мыслить, но все его усилия превращались в набор невнятных звуков, ведь лицо мужчины, как и ладони, постепенно засасывало в пол. Из лунок, захвативших конечности жреца-неудачника, сочилось