песками и негреющим солнцем, заметил полукровка.
– А то! А еще с объединением почти всех Нижних земель, развитием медицины, науки, изобретением достаточно взвешенной судейской и законодательной системы, внедрением обязательного образования, логистики, распространения общей культуры…
Сарга издал противный смешок, Багор продолжил, не обращая внимания:
– Вспомним, конечно, о крайне развитом военном секторе, добывающей и обрабатывающей промышленностях, прекращениях масштабных, жесточайших войн, терзающих эти суровые земли с момента их заселения людьми. Также, алакил, не забудь о диком росте населения, открытиях в сельском хозяйстве, позволившим тут выращивать и выводить давно неиспользуемые виды круп и скота. А коль убрать все это, то ты, несомненно, прав – холод, посеревший песок, слепое солнце. Сарга захохотал во все горло, перекрывая грохот колес и шум котла.
– И всего-то стоило заключить сделку с Белыми Львами, вырезать большую часть старого Асира, не желавшую отрекаться от своих богов, развязать гражданскую войну, навязать всем народам отречение от их же божеств и устоев, а несогласных уничтожить под корень вместе с их же, мать их, божками, странами и городами. А, дружище! Ты что-то говорил о диком росте населения? Согласен, конечно. Особенно он заметен для самих асиров, верно?
– Ты зря насмехаешься, колдун, Багор нахмурился.
Сарга затих, перестав смеяться, этим словом надсмотрщик называл его, когда терпение гиганта тончало.
– Ты уже давно не семидесятилетний подросток, полукровка, и прекрасно знаешь, что все дается определенной ценой. Чем масштабнее конечный результат, тем большую цену приходится платить. Не твоему проклятому роду деятельности, а тем более тебе, говорить об ужасах кровопролития и бесчинствах. А про асиров…
Вагонет качнуло, а гигант продолжал:
– А про асиров – не смей насмехаться над трагедией. Не при мне. Сарга молча смотрел на гиганта.
«Мой друг, прозвучало откуда-то из пыльного угла салона, накрытого тенью. Мой добрый… добрый…»
Полукровка завертелся по сторонам.
«Возьмем нож? Возьми… Возьмем и начнем».
Полукровка положил ладонь на лоб, закрывая огромный, ребристый выпуклый шрам, похожий на широко раскрытое кошачье око. Гигант придержал напарника, его глупое лицо в момент стало серьезным:
– Начинается?
Полукровка лишь отрицательно покачал головой. Багор не отступал:
– Алакил, выпрямься! – гаркнул он. Сарга разогнулся, открыв помутневшие глаза. Зрачки походили на два черных блюдца. Достать марозью? Прожуешь?
– Да нормально. Эту дрянь так часто, он тяжело вздохнул, хрустя костями, принимать нельзя. Жуешь и чувствуешь, как мозг размокает.
Надсмотрщик недовольно бурчал, скрестив руки-колоды на груди:
– Голоса отошли? Вот поэтому с ними и не заигрывают. Это убьет тебя.
– Все возможно, полукровка измученно улыбался. Стихли.
– А по поводу нашего разговора, сказал Багор, нахмурившись. Пускай и для