грязноботиночный. – Да все, все не устраивает! Ты, Пупочкин, осмотрись! Гляди не на пирожок свой, а вокруг! Что ты видишь?
– Ну прожекторы вижу, – индифферентно ответил Пупочкин.
– Так, еще что?
– Ну еще зеркала.
– Вот! Вот, Пупочкин! Ключевое слово – «зеркала»! Твои прожекторы отражаются во всех зеркалах. Грязь в кадре! Грязь чистой воды!
– Стоило из-за этого меня от обеда отрывать, – буркнул Пупочкин. – Мог спокойно пирожок доесть.
– Нет, вы посмотрите на него! – ахнул грязноботиночный. – Об утробе своей ненасытной только и думает. Ты мне это бельмо на ножке из кадра убери!
– Вообще-то я уже старался их убрать, – с достоинством отвечал Пупочкин. – Вообще-то я на расстановку этих прожекторов целое утро убил. Еле успел на обед. Я ж не виноват, что здесь сплошные зеркала! Это вы синьору Растрелли претензии предъявляйте, а не мне. Это он такие тоненькие простеночки придумал.
Пока грязноботиночный препирался с осветителем, Мелисса, маневрируя между контейнерами, тихо подползла к самому краю скатерти и одним накрашенным глазом выглянула наружу. Из-за пресловутых зеркал казалось, что телевизионщиков здесь примерно столько же, сколько муравьев в муравейнике. Но сейчас все они скопились возле входных дверей, на обеденный стол никто внимания не обращал. Впрочем, Большой зал был и вправду таким большим – восемьсот квадратных метров, – что в его бескрайних витиевато-золоченых просторах хороший, серьезный стол размером со среднюю столовую просто-напросто терялся.
Пора было действовать.
Мелисса по-пластунски выбралась из-под скатерти, в последний момент зацепившись-таки ступней за горячущий контейнер. Сверху, с расписного плафона «Триумф России», на премьер-министра укоряюще смотрела пухлая тетенька в довольно фривольных одеяниях, олицетворяющая Империю. Тетенька-Россия беззаботно парила среди голубого неба и облачков и даже не догадывалась о том, с какими вызовами столкнулась Мелисса на пути к реализации своего невинного в общем-то желания влюбить в себя Николаса и удержать его у власти.
Держа туфли в руке и мысленно благодаря родителей за свой маленький неприметный рост, Мелисса босиком подкралась к цели – пульту управления скатертью, небрежно оставленному кем-то на краю стола. Обожженная нога начинала пульсировать.
«Выберите трапезу», – предложил большой цветной дисплей.
– Ты, Пупочкин, много себе позволяешь! – доносились из противоположного конца зала крики грязноботиночного. – Растрелли ему уже не угодил! А следующий кто в твоем черном списке? Солнце, которое не туда светит? Может, тебе и окна в пол не нравятся?
– А что? – оборонялся Пупочкин, невидимый из-за спин своих коллег. – Понатыкали этих окон, солнце в них бьет, невозможно рассчитать яркость моих прожекторов!
«Торжественный обед в честь знакомства с великой княжной». – Мелисса ткнула пальчиком в строчку на экране.
Пульт тут же среагировал и вывалил нарядно оформленный список:
«Дата: