Сушки с майонезом. Игорь Лифляндский

я бы нанес семье. Так и в этот раз, всё ограничилось моими переживаниями и горьким опытом.

          Меня попросили купить сушки. В семье их любили. Дали три рубля и отправили в нашу булочную, что напротив колбасного. Был вечер, замечательный весенний вечер. Уже спустились сумерки и наша Большая Декабрьская потеплела от зажегшихся фонарей и окон, новеньких тогда хрущевок.

        Булочная еще была открыта и в её огромных витринах толпился страждущий хлеба народ. Они еще не догадывались, что к ним идут зрелища в моем лице… я встал в конец очереди и принялся рассматривать всякие вкусности под стеклом прилавка. Потом мой взгляд упал на бойкую продавщицу. Она была полной, румяной и очень опрятной.  Изумительно быстро и весело она сворачивала из коричневой грубой бумаги кульки, неуловимым движением запечатывая их узкий конец. Получались очень красивые бумажные рожки разных размеров. Туда она жонглерским движением молниеносно закидывала конфеты, печенья,  пряники и вафли.

      За этими наблюдениями как-то очень быстро подошла моя очередь. Продавщица перегнулась через прилавок и ласково спросила: – "Ну, а тебе что, мальчик? ". Я протянул трешку и тихо сказал: – "Сушки". "Сколько?" – спросила она. И вот тут, я завис… Мама не сказала сколько… Я с ужасом начал размышлять. Единственные меры веса, известные мне тогда, были – сто грамм и килограмм. Сто грамм показались мне тогда весом несерьезным. Я уже видел, как мужики во дворе выпивая, говорили друг другу – "Давай еще по сто грамм…" и быстро опрокидывали что-то в горло…  С другой стороны я видел, как мама покупала килограмм колбасы – это выглядело куда солидней. По-этому я твердо решил просить килограмм.

         Пока я размышлял, продавщица и, уже солидная очередь, собравшаяся за мной, начали покашливать и тихо роптать. "Килограмм"-сказал я твердо.

      Продавщица пожала плечами и переспросила: "Килограмм?". "Да" – , но уже не так уверенно, сказал я.