чуть «ссутуленное», положение, «отведя» и ее от спинки лавки.
Брюнетка задержала дыхание и пропустила один удар сердца. На мгновение осознав, что в любую минуту, рукав рубашки может задраться. Или он сам захочет и «поспособствует» этому. Когда проведет своим большим пальцем, любой из рук, не поверх рубашки, а под ней. По внешней стороне ее левой ладони. И все пойдет прахом. Он уже не «почувствует» и «ощутит», а увидит! Стоит, буквально одним «демонам» в нем, признать «других» и ней, напротив!
А он, даже не пытался поймать ее взгляд своим взглядом. Заблаговременно зная, что получит «провал» и «фиаско». Сам, не смотрел в «ее» и на нее. Смотрел на ее ладони в своих ладонях, тяжело дыша.
И вспоминая, какими раньше маленькими они были. Как могли умещаться, сначала «раз пять», и в «его». После – «четыре» и «три»… И вот, входили, почти, «полноценно», как «влитые». Но так и не доходили до «его». «Худые» и даже чересчур «худощавые». Почти, «просвечивающиеся», что видны кости через «прозрачную пленку». А ранее, маленькие и пухлые.
Как она, себя до такого довела? Как он, ей это позволил?! Почему не обратил внимания? Почему не помог?!
– Быстро же растут «чужие» дети. Да, куда «там»… За «своими» не поспеваешь!
Его голос «сорвался» на хриплый шепот. А девушка поймала себя на «измене». Чувство, будто… Нет! Он же не… Она же его знает. Достаточно, хорошо. Если бы не знала, то сказала бы, что он на «грани». На «грани», чтобы… Заплакать! На «грани» слез. Но она же его знает. Знает! Он не позволяет себе «такое». Не позволял, во всяком случае, «подобного». Никогда и ни при ком, ни при каких обстоятельствах… Разве, что сейчас и… При ней?! Для нее…
Ответом на вопрос, стало резкое покалывание на кончиках пальцев и ладонях. Что означало, он поднял свое лицо и прижал ее руки к нему. К своему лицу и к своим щекам, с легкой щетиной. С легкой «небритостью», которую… Которую она, так любила, в любое время и в любом «месте». В любом «состоянии»… Но с ним и его. «Отца»!
И тут, стоило бы успокоиться и выдохнуть. Если, даже он и коснется, то не увидит «эффекта». Если, только на шее и участок кожи, за воротником рубашки.
Но что-то подсказывало ей, что ему это было и не нужно. Он будто… Будто, знал. Знал, но хотел услышать от нее. Не увидеть, а услышать! Чтобы она посмотрела на него и сказала в глаза.
Когда, как он сам, смотрел на нее и просил у всех сил «сил». Просил кого и каких, только можно и нельзя. Чтобы, даже… Даже, если он что-то и увидит. Это – не будет то, о чем он и все они, наверняка, сейчас думали. Не считая, Жени с Полиной. Но и это, пока. Пока, большая «секреция» и «цветы», не «заплодоносят» чем-то «похуже». Чем-то «меньше» и мельче! И не начнет «разрастаться», душа всех и вся.
Начав парочкой «ничего незначащих» секретов. Что, были только вроде и на тот момент. Они закончили, почти, что «десятком». Таких же, «ничего незначащих», на сегодняшний момент. Но… Для всех ли? И так ли, это? Таким ли было, на самом деле? Для каждого из них и в своей «субъективности»?
– «Пап», не надо…
«Второй