преследовали меня во снах.
Мисс Давенпорт появлялась ежедневно и составляла мне компанию. Первые несколько дней я вежливо потакала ее желанию сидеть в верхней комнате со спицами, беседуя об особенностях петель и обучая ее вывязывать пятку на носке.
– Так славно делать иногда все своими руками, – произносила она, – другие способы просто не могут доставлять столь чувственное удовольствие.
Пряжа, которую она приносила, была невесомой и под щелканье спиц превращалась в легкую пену рядов. Каждый стежок был для меня шагом назад – к Йоркширу и моему прежнему бесправному заточению. Я вспоминала, как, будучи компаньонкой, так же сиживала с мисс Лусией Марч, а позже, несмотря на звание гувернантки, проводила столько же времени за штопкой носков, сколько за воспитанием юных умов.
Верхняя комната была светлой. Если бы замок находился в мире смертных, я предположила бы, что изогнутые стены служат доказательством того, что раньше тут располагалась часовня, но это было совсем не так. Прерывавшие монотонность камня витражи были явно более поздним добавлением. На одном из них мрачные средневековые краски закручивались в спирали, из-за чего полный танцующих пылинок свет разбивался на темно-красные пятна. На другом был изображен рыцарь, сражающийся с клубком змей. Учитывая разнообразие стилей и форм, витражи были, вероятно, взяты из какого-то иного места и установлены здесь одним из предыдущих хозяев замка. Интересно, кто жил здесь до Лаона и преподобного Роша? И как тогда называлось это место?
– Эти окна немного напоминают мне дом Ариэль Давенпорт в Спиталфилдсе, – сказала мисс Давенпорт. – У нас там были, конечно, не витражи, но по всему фасаду шли окна со свинцовыми переплетами. Поэтому хватало света, чтобы ткать. У нас было три станка, и наши руки никогда не знали праздности.
Быть может, из простого желания избегать других тем, но она частенько рассказывала о своем прошлом в мире смертных. Иногда я думала, что это всего лишь способ отвлечься, но порой мне действительно казалось, что ей хочется большего.
– Что же вы ткали? – спросила я, чувствуя себя провинциалкой. Мне, выросшей в далеком от всего мира крошечном Бердфорте, и Спиталфилдс, и сам Лондон казались невообразимыми.
– Шелк. В тех краях все занимались торговлей шелком. Малыши его сматывали и собирали. А мне так хотелось быть полезной. Я просила и умоляла научить меня ткать пораньше. Помню, что приступила к обучению, едва руки начали дотягиваться до края станка.
– Должно быть, они гордились вами.
Мисс Давенпорт коротко рассмеялась:
– Мне доставались одни тумаки. Мастерица я никудышная. Столько хорошего шелка было потрачено впустую.
Я улыбнулась ее шутке, но мягко добавила:
– Я тоже училась не слишком быстро.
– Отец Ариэль Давенпорт постоянно рассуждал о четвертом станке, но я так и не приноровилась к работе. Со всеми этими окнами в комнатах было холодно, зато всегда светло. – Ее глаза смотрели уже не на меня, а на стаю темных пичуг на витраже. – Мы работали