вложения Ки для подпитки – тогда магия будет действовать до конца энергии. Так что если хочешь, то можешь вкинуть немного Ки в иллюзию и ходить с рваной рукой хоть до конца жизни.
Тут лицо мальчишки резко посерьёзнело:
– Слушай, мастер – очень строгий человек. Лучше бы тебе помалкивать и соглашаться со всем, что он тебе предложит. Учти, кроме него сделать такую татуировку никто не сможет. Также у него сдашь Ки в качестве оплаты. Не пытайся скрыть какие-то доли, выдай все, что сможешь, сам понимаешь, мы в тебя вложились прилично, так что те дохлые единицы Ки не смогут окупить наши старания. Потом, когда закончите, выходи сюда, я буду ждать. Уж так и быть, даже угощу едой на дровах, – тут Старший Брат подмигнул.
После такой речи я внезапно застеснялся. Как меня бесила эта черта характера! Стесняться могут богатые, успешные люди, но нищему стесняться вообще нельзя. Нищий должен быть готов ко всему: к пинкам, к грязи, к унижению, к неожиданным подачкам… Но я стеснялся. Стеснялся своего таланта, бедного дома, отсутствия отца, сейчас же стеснялся войти в дом к человеку, который способен вытащить меня из той ямы, куда я сам себя же и затолкал.
Сжав кулаки, я толкнул дверь и вошел в дом.
Пустая комната. Ни коврика, ни стула, ни коробок на полу. Вторая дверь была полуоткрыта. Оттуда пахло дымом и огнем, потрескивали дрова, к дыму примешивался аромат чего-то вкусного, что я когда-то пробовал, но уже успел забыть.
– Дым – это всего лишь еда. Не пожар, – для себя тихонечко повторил я и шагнул внутрь.
В левом углу комнаты большими камнями был отгорожен кусок пространства, там плясали оранжево-красные плети огня, ласково обнимая железный котел, в котором что-то бурлило. Дым ниткой вытекал в отверстие в крыше. Иногда отдельное облачко пыталось выйти за пределы каменной границы, но незримая стена не давала ему пройти, и его затягивало в то же самое отверстие. В центре комнаты стоял грубовато сработанный деревянный стол.
А за ним сидел весьма примечательный мужчина. Рост его я определить не мог, но и без этого было понятно, что такой точно не затеряется в толпе. Длинные черные волосы, заплетенные в косу до пояса, красивые, даже утонченные черты лица, обезображенные глубоким шрамом, тянущимся от внешнего угла правого глаза до левого кончика рта, темно-коричневые глаза. Словно потомственный аристократ из Белого района спустился к обычным смертным.
Я растерялся и не сразу догадался поклониться ему. Опустив голову, я переживал, не рассердился ли мастер из-за моей нерасторопности и стоит ли мне упасть на колени перед ним.
– Надо же, действительно, семерка, – услышал я его низкий бархатный голос, но все же не решился поднять голову. – И чем такой малыш мог заинтересовать Мин Чиня? Не расскажешь мне?
Я продолжал стоять, склонившись, и не говорил ни слова. Я не знал, что ему ответить. Правду? Тогда какой смысл был во всех моих попытках сбежать. Соврать? Но я чувствовал, что этот человек с первого звука сможет распознать мою ложь.
Тут мастер засмеялся, и от этих звуков по спине пробежали мурашки.