смотрел на него, на его руки в черноте, и они покрывали мамины руки.
Мама заметила, что я смотрю, заглянула ко мне в тарелку и спросила:
– Ты не будешь это есть?
– Нет, – ответил я.
– Филип, ты так отощаешь.
– Ну-ка давай, Филип, делай, что Мама сказала. Доешь всё, – сказал Дядя Алан.
Я посмотрел на Призрак Отца, думал, что он скажет не есть, но он этого не сделал. Он сказал: «Ешь, Филип, тебе понадобятся силы».
В общем, я взял вилку и начал есть, и Мама улыбнулась Дяде Алану, думая, что это он заставил меня есть, и это меня взбесило, и Призрак Отца заметил, что меня это взбесило, а Мама не заметила, как будто настроение моё стало призраком. Да она и не могла увидеть этого, потому что прежде, чем я сам понял, что происходит, тарелка с чили син карне пролетела насквозь через Призрак Отца и разбилась о дверь, так что этот чили син карне разбрызгался по всему полу.
Комната вдруг превратилась в фотографию. Мама, Дядя Алан и даже Призрак Отца замерли. Они просто сидели или стояли, и рты у них стали похожи на букву О. Я вышел из комнаты и слышал, как Мама звала:
– Филип! Филип! Вернись!
Но я не вернулся. Я ушёл в свою комнату, и Призрак Отца пошёл за мной.
Я закрыл дверь своей комнаты, и Призрак Отца спросил: «Ты что творишь?»
– Я его ненавижу.
Тогда Призрак Отца сказал: «Ты должен успокоиться. Ты должен себя контролировать».
– Я не могу, я его ненавижу, я не могу.
Потом кто-то постучал в дверь, и Мама спросила:
– Филип?
Она открыла дверь и снова спросила:
– Филип, с кем, чёрт побери, ты разговариваешь?
Дядя Алан стоял у неё за спиной в своей голубой рубашке на кнопках. Он смотрел прямо на меня, и даже внутрь меня, но я не дал ему увидеть, что я всё знаю, а вот Мама позволяет ему читать по её глазам.
Мама сказала:
– Филип, что происходит? Это связано с отцом?
Я посмотрел на Призрак Отца и ответил:
– Не знаю.
И она стала задавать мне кучу вопросов, а я продолжал отвечать:
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
Пока она не сказала:
– Хорошо.
После этого она ушла обратно на кухню с Дядей Аланом, чтобы прибраться, и Призрак Отца ушёл присмотреть за ними, а я слушал у двери, но слышал только Отзвуки, но я знал, что эти Отзвуки обо мне.
Я знал, что Дядя Алан собирается остаться в пустующей комнате, и я знал, что Мама этого хотела, и я знал, что всё это из-за меня.
Я ничего не мог с собой поделать, и я вышел из своей комнаты и пошёл на кухню, и Призрак Отца был там, он качал головой: «Нет!»
Но я ничего не мог с собой поделать, и я сказал:
– Это он, это он, это он!!!
Я указывал на Дядю Алана, но не смотрел на него, и дрожал всем телом, и Мама держала меня, и слюна, стекала у меня изо рта. Я уткнулся лицом ей в свитер, закрыл глаза, и вдыхал её тёплый свитер, и это был приятный запах, цветочный.
Мистер Фейрвью и Форель
В