помогала Сэму даже реклама ламп «…приглушенного неонового света особой частоты, не воспринимаемого фильтрами Эмпатиора, но беспрепятственно проникающего на сетчатку глаза, что создает по-настоящему интимную обстановку. Скажи «НЕТ» сующим нос не в свое дело спецслужбам». Ведь Сэм и весь его отдел закрытой сети данных знали, что это – маркетинговый трюк от гиганта LED-продукции, который сыграл на блуждающей в массах фобии, собрав с людей урожай денег и дав взамен иллюзию права неприкосновенности личной жизни, которого у всех нас уже давно нет.
С другой стороны, такая лампа еще и провоцировала на запрещенный акт потенциального преступника, поэтому не удивительно, что ее «эффективность» против линз не пытались официально оспорить производители Эмпатиора.
А еще у Сэма был заработок на стороне. Пользуясь своим служебным положением, он сдружился с каким-то кибермошенником, который шантажировал сколько-нибудь известных дамочек видеозаписями их похождений, вымогая у них деньги, а иногда и короткий взгляд на код CVV2 на карточке одного из их богатых ухажеров. Естественно, в доле приходилось держать далеко не одного сотрудника безопасности хранилища данных, да и не все из них были готовы каждый раз подставляться. Так что выручка была совсем смешной, зато изрядно трепались нервы при внутренних расследованиях.
Сам Сэм объяснял свою причастность к этой неблагородной деятельности философски: мол, будет куда лучше, если деньги распределятся между ребятами, стоящими на страже безопасности общества, чем потратятся на очередное потребительское фуфло от ведущих брендов. Себя он к таким потребителям, само собой, не относил.
«Мне много не надо», – говорил он, покупая огромный плазменный телевизор на всю стену от топового бренда «Дакота».
Но, несмотря на этот проблеск лицемерия у Сэма (замеченный Терри, но не ИИ), несмотря на его плоские шутки и склонность к вуайеризму, Сэм был живым. Наполненным противоречиями, шутками и не стесняющимся неуместных эмоций живым человеком, что, на взгляд Терри, было сейчас большой редкостью. Это и было их дружеской скрепой.
– Как Ханна? – участливо поинтересовался толстяк.
В этот раз Терри действительно почувствовал себя смурным.
– Ну?
– Давай, Сэм… Докажи, что не машина… Сам прочти ответ на моем лице, – пробормотал Терри. Ханна была его младшей сестрой, и это всё, что осталось от его семьи. Также она была одной из немногих бедолаг, чей иммунитет на вакцину от вируса отреагировал сбоем, да таким, что сам вирус казался предпочтительнее.
Форма ее аутизма была столь тяжелой, что жизнь вне стационарного наблюдения казалась невозможной. Но для больных, подобных ей, существовал специализированный санаторий Реаникс, где разрабатывался индивидуальный ИИ, дающий им надежду однажды выйти в мегаполис и почувствовать себя полноценными людьми.
Само собой, разработка индивидуального ИИ и уход за больным на уровне пяти звезд в Реаниксе были крайне дорогим удовольствием,