улучшилось. Все-таки приятно осознавать, что никто не стал свидетелем твоего конфуза. Прошел несколько шагов по вестибюлю, более всего напоминающему длинный и широкий коридор, остановился у высокого во всю высоту помещения зеркала. Внимательно, скорее, дотошно себя осмотрел. Прогоняя остатки раздражения, вызванного нелепым инцидентом, его бледное лицо озарила почти искренняя улыбка.
Минуту, никак не меньше, он изучал свое отражение. Возможно это лишь видимость, но казалось, картина в целом его устраивала. Об этом свидетельствовала улыбка, которую невозможно было погасить. На это же намекал и блеск глаз, который не могли скрыть даже темные стекла солнцезащитных очков. Нравился он себе, да точно нравился, что в принципе и понятно. Безукоризненный вид, пожалуй, единственная деталь, которая портила общее впечатление – опущенные плечи, последствие все той же недавней истории с фонарным столбом. Что ж это несложно исправить – достаточно просто выпрямиться.
У противоположной от входа стены в углу, отведенном под гардероб, промелькнула тень. Силуэт. Послышалось покашливание, скорее, кряхтенье, за ним глухой скрип – звук, издаваемый тяжелым стулом, который волочат по полу.
Вынужденный оторваться от созерцания своего отражения незнакомец резко развернулся. Исключительно рефлекторное движение – правая рука скользнула под плащ, в тот же миг послышался звонкий металлический щелчок.
– Верхнюю одежду оставить не желаете? – покачивающаяся на фоне нескольких разноцветных курток тень превратилась в невысокого худого старичка с по-настоящему женским лицом. Тот курил дешевую сигарету, часто кивал и натянуто улыбался.
Скрытые за дымчатыми стеклами глаза внимательно осмотрели гардеробщика. Лицо, фигура, взгляд, все это казалось знакомым, слишком знакомым. Да, они точно пересекались, но вот где, вспомнить не удавалось. Обрывок мысли кружил вокруг, дразня, но в руки не давался.
Похоже, старик думал о том же притом не столь безрезультатно. Во всяком случае, присмотревшись к посетителю, он странно задрожал, ступил шаг вперед, нервно огляделся, словно искал поддержки. Улыбнулся фальшивой улыбкой и демонстративно положил обе руки на стойку перед собой. Застыл, продолжая порциями выпускать густые клубы сизого дыма, узловатые его пальцы часто вздрагивали.
«Мрачный субъект этот гардеробщик, точно как и сам бар. Ветхий, можно сказать, покосившийся, черные глубоко посаженые глаза кажутся единственной по-настоящему живой деталью сморщенного, застывшего, будто каменного лица. Женского лица. Вот если бы не мятые брюки и такой же мятый пиджак, я бы решил, что это не старик, а старуха», – продолжал физиогномический анализ посетитель. Да, не поспорить, он прав, глаза старичка действительно казались неуместной деталью на общем невзрачном фоне. Добавлял колорита и огонек сигареты, вспыхивая, он играл отражениями в глубине, кажущихся оттого агрессивными, зрачков.
Лишь несколько мгновений потребовалось, чтобы