дорогая, в ногах правды нет. – Я отодвинул для нее ногой стул, и девушка села. Отчего-то мне показалось, что моя новая знакомая слегка смущается.
– Я Катарина, – представилась она.
– Марко. – Я протянул ей руку, и она сразу подхватила её и крепко пожала с неожиданной для девушки силой. Мое рукопожатие как будто приободрило Катарину. Неловкое напряжение отступило, и она заговорила слегка сбивчиво, но уже более раскованно.
– Хотела сказать «спасибо». Я вообще редко попадаюсь… второй раз вот так. Поначалу даже слегка испугалась, думала уже бежать но… не пришлось, слава Богу. Спасибо.
– Не за что, – улыбнулся я. – Не думаю, что с того господина убудет. А ты ему даже одолжение сделала, позволила поучаствовать в благотворительной акции в пользу нуждающихся.
Мы с моей новой знакомой, не сговариваясь, рассмеялись.
– Вот… – Катарина достала из кармана деньги, очевидно, половину содержимого кошелька, явно намереваясь отдать их мне.
– Это совсем не обязательно, – сказал я и тут же подумал, что прозвучало как-то жестковато. Приготовила ведь девчонка, заранее отсчитала моя долю, а я отказываюсь, принца из себя строю.
– Ладно, если очень хочешь поблагодарить – заплатишь за обед, идёт?
– Идет, – радостно согласилась Катарина и убрала деньги.
Знакомство состоялось. Напряжение окончательно улетучилось, и мы разговорились, так, как могут разговориться либо старые знакомые, либо люди, у которых очень много общего. Катарина, как и я, приехала в Ринермо из северо-западной Славии, почти без гроша в кармане. Она тоже была не в ладах с законом, и её тоже совершенно не интересовала политика. После того как началась гражданская война, детский дом в городе Лянцы остался без надзора, и его обитатели, в числе которых была семнадцатилетняя Катарина, оказались на улице в самом буквальном смысле этого слова. Часть вчерашних детишек пополнила ряды бродяг, часть была завербована повстанцами, имевшими острую нужду в молодых бойцах. Катарина попала в отряд полевого командира Драгана по прозвищу «Боян». Надев военную форму и взяв в руки оружие, ребята почувствовали себя настоящими профессионалами, которым под силу если и не все, то очень многое. Первый же бой вернул детдомовцев на грешную землю, грязные, избитые, до полусмерти напуганные и оглушенные, с глазами побитых собак, они жались к огню костра и до смерти не хотели возвращаться туда, где страх на пару со слепой смертью превращали живых людей в манекены с пустыми, широко открытыми глазами.
– И долго вы у Бояна были? – поинтересовался я.
– Что-то больше года вроде, – задумалась Катарина, прикидывая в уме время. – Потом Боян погиб, и отряд раскололся, ну а дальше – кого постреляли, а кто разбежался.
– Если мне память не изменяет, там всю высотку, где штаб квартира была, с землей сравняли.
– Именно так. А ты откуда знаешь? В газетах только о погоде и знаменитостях писали, – рассуждала девушка, –