что полежит немного, а потом сходит в душ и тогда уж ляжет спать по-настоящему, сегодня-то она сразу заснет. Но стоило ей только прилечь, и она поняла, что ни раздеваться, ни идти в душ уже не сможет – не было сил пошевелиться. Мария отключилась. Через пару часов ей все же пришлось проснуться – Ира осторожно трясла ее за плечо.
– Ты чего?
– Тетя Маша, мне надо с вами поговорить, – глаза у Ирочки наполнились слезами.
Мария села.
– Что случилось? – шепотом спросила она.
– Я боюсь, сегодня он меня, наверно, возьмет…
– Что возьмет? – спросонок Мария никак не могла понять, о чем говорит Ирочка.
– Вчера он Лику забрал, а сегодня, наверно, меня…
До Маши наконец дошло, о чем говорит этот ребенок.
– Тебе сколько лет-то?
– Девятнадцать.
– Я думала, тебе шестнадцать всего.
– Я боюсь, – у Ирочки по розовым щечкам потекли слезы.
Мария с трудом поднялась, все тело у нее ломило, и, взяв Иру за руку, вышла из комнаты. Из холла доносились взрывы смеха, и громкий Надин голос, она чем-то развлекала аудиторию, похоже, действие укола уже прошло, Надюха опять в форме. Мария огляделась, в конце коридора, рядом с ее комнатой, была небольшая ниша с парой кресел.
– Пойдем туда. Ну, рассказывай, чего ты так боишься? Что, Лика жаловалась? Хан издевается, бьет, он жестокий извращенец? Вроде бы она утром веселая была, даже хвалилась, я слышала… И почему ты думаешь, что теперь твоя очередь, может быть, Рита пойдет?
– Нет, он сказал, пока спина не заживет, Рита в конкурсе не участвует… Наверно, он в нее влюбился: вчера, как только вошли в его номер, сразу велел ей раздеться, и Лика еще раз смазала ссадины, а он сам разжег камин, чтобы Рита не мерзла. Сказал, что ей нельзя одеваться, потому что мазь должна впитываться в кожу, а не в одежду, и что она лучше действует на воздухе. А Рита говорит ему: «Дайте аннотацию, я сама почитаю, что это за мазь, надо ли мне стоять раздетой». А Хан сказал, что сам подбирал ингредиенты и потому лучше всех знает, как она действует. И еще спросил: «Что тебя так беспокоит нагота? Такой красавице, как ты, Рита, нечего стыдиться, сиди голая». И ушел с Ликой в свою комнату.
– Я думала он вас там избивает… Чего же ты боишься? Может, Лика потом жаловалась?
– Нет, она утром только пришла и сказала: «Мужик – супер!»
– Ну вот, в чем же тогда дело?
– Я же еще ни с кем никогда не была…
– Перестань хныкать, обидно, конечно, первый раз вот так, без любви… Но ты уже взрослая, понимаешь, что тут ничего страшного нет. А как же раньше замуж отдавали? Бывало, невеста жениха и в глаза не видела? И всякие браки по расчету… А на Кавказе воровали невест… Не бойся, может быть, тебе даже понравится, Лике-то понравилось…
– Да-а-а, – недоверчиво протянула Ира, – только мне все равно страшно.
– А тебе не пора наверх? Не будет он за это ругать?
– Нет, он сказал, чтобы в одиннадцать мы были на месте, а вообще, если он уходит отсюда, то мы тоже должны идти к себе. Тут для