уже никто не подходил, хотя Вася рассказывал обратное.
Богдан с новыми силами вошел за ограждение и зашагал по серой тропинке, оглядываясь на «Жигули» и кусая губу. В магазинчике, похоже, никого не было, продавец, наверное, скрылся за прилавком, а может там вообще никто никогда не находился, кто его знает. У Богдана не было абсолютно никакого желания заглядывать туда, и тем более что-то покупать. Крест осуждающе смотрел на него с вершины церкви, подчеркивая всю важность предстоящего момента. К слову, Богдан никакой ответственности не ощущал и при входе не перекрестился.
Тяжелая дубовая дверь открылась под напором руки Богдана. Он испытал неприятное чувство в кисти, поморщился. Секунду спустя, глазам предстала зала, представляющая собой почти идеально круглое помещение с надраенными до блеска полами. Окна были украшены поблекшей мозаикой, а в дальнем конце церкви находилась кафедра, за ней распятие. Слева от входа стояли постаменты со свечами за здравие и за упокой, по стенам тянулся иконостас с разными святыми: Пантелеймон, Николай, Петр, Павел, Михаил, Иоанн Креститель, Иоанн Воин, Пресвятая Богородица и даже сам Иисус Христос взирали на прихожан. Небольшая комнатка справа от кафедры, скорее всего, была кабинетом местного попа, но Богдан точно этого не знал, в церкви в последний раз он был, когда ему было лет шесть. Его привел сюда отец, в тот день они слушали проповедь, и Богдану было ужасно скучно, он постоянно зевал. Отец слушал каждое слово, обратившись к священнику всей душой. Почему-то этот момент из детства Богдан помнил до сих пор.
Возле кафедры стоял худой мужчина в черной рясе и толстым деревянным крестом на крепкой веревочке, свисающем с шеи. Его лицо украшала рыжая редкая, но длинная борода, а свободные участки кожи были мертвенно бледного цвета, он смотрел на распятие и о чем-то думал. До того момента, как услышал звук открывающейся двери и вошедшего внутрь Богдана. Поп встал и склонил голову.
– Здравствуйте, – тихо сказал посетитель, немного с опаской посмотрев на незнакомца.
– Добро пожаловать, – голос у попа был глубокий, умиротворяющий, спокойный. Богдану сразу стало легче, именно такой голос он и ожидал услышать от представителя церкви, – позвольте мне выразить свою радость, что еще не все люди в нашем городе забыли про Господа нашего.
– Да, еще не все. Неужели я единственный, кто пришел сегодня?
Поп грустно перевел взгляд на кафедру и произнес упавшим голосом:
– Вы единственный, кто пришел за несколько недель.
Богдан нахмурился:
– Мне говорили, что снаружи сидели бездомные и просили милостыню, это было совсем недавно. Они внутрь не заходят?
Служитель поморгал:
– Извините, возможно, снаружи кто-то и сидел, но эти скамьи пустуют уже давно.
Богдану стало немного совестно от своего вопроса, и он отошел к стене, став разглядывать житие Николая Чудотворца. Акустика церкви позволяла услышать каждый звук, раздающийся в помещении. Поп