свете, чтобы скептически относиться к подобным заявлениям!
– Пожалуй, вы правы. – Согласился гость. – Но если речь пойдет о какой-нибудь территории? Скажем, Иран?
– Хотите поиграть в монархию? – понимающе сказал рейхсфюрер.
– Разумеется, в составе Германской империи.
– Думаю, в этом нет ничего невозможного! – благосклонно кивнул Гиммлер. – В свои сроки, конечно. Когда мы ознакомим, так сказать, остальных с вашим подарком! Которого у нас еще нет!
– Я представлю информацию об этом в ближайшее время.
– Как мне вас найти?
– В этом нет необходимости. Я сам вас найду.
И гость легко поднялся.
Глядя на него снизу вверх, Гиммлер положил пистолет на диван. Чутье, никогда его прежде не подводившее, подсказывало, что пытаться следить за гостем, и уж тем более, пытаться остановить его, затея совершенно бесполезная.
Когда необычный посетитель исчез, рейхсфюрер пошел искать прислугу. И в столовой под столом обнаружил сладко посапывающего Курта.
Старшего охраны дома.
– Вставай, лежебока! – беззлобно сказал Гиммлер, и несильно пнул того начищенным сапогом в бок.
* * *
Через несколько дней они встретились снова. На этот раз встреча состоялась в церкви Святой Марии.
Тридцать человек из шестого штандарта СС незаметно рассредоточились вокруг церкви, и около десятка, переодетых в гражданское, внутри.
Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, Генрих Гиммлер бродил по залу. Остановившись под известной фреской «Пляски смерти», он всмотрелся в изображение. Смерть водила танцы с мужчинами и женщинами, давая понять, что ей безразлично, с кем танцевать: с кардиналом или крестьянином.
Смерть одинаково гостеприимна и к безродному жиду и к всесильному арийцу.
Он почувствовал неясную тревогу. Далеко-далеко внутри зашевелилось странное чувство, о котором он уже почти девять лет, как забыл. С двадцать девятого…
– Вас тоже заинтересовало это? – вернул его к действительности мягкий голос.
– Признаюсь, сколько живу в Берлине, ни разу не посещал этой церкви! – не оборачиваясь, откликнулся Гиммлер. – Оказывается, зря!
– Ну, упущенное наверстать никогда не поздно, – мужчина в легком плаще и шляпе встал рядом.
Рейхсфюрер слегка посторонился.
– Обратите внимание на нарочитую небрежность, с которой написаны персонажи! – незнакомец задумчиво рассматривал картину. – Художник явно хотел что-то передать этим…
– Почему вы так думаете? – Гиммлер снял очки и всмотрелся.
– Видите? – рука в черной перчатке вытянулась вперед. – Фон прописан несколько иначе.
– Это естественно! – пожал плечами Гиммлер. – Человеческая жизнь более быстротечна, нежели окружающие ее дворцы и замки. К глубокому прискорбию.
– А вы бы согласились прожить несколько жизней, но будучи обычным смертным, а не далеким недоступным идеалом, сверкающим с вершины власти? – поинтересовался мужчина.
Подобными