начала уходить слишком глубоко в память. Они были не таким пустым местом на карте этого мира. Те, кого звали Ими, как бы смешно это не звучало, умели скрывать самих себя.
Но это не значило, что из живущих ныне Их действительно никто не видел…
–Мама? – позвала ее Джесс. – Не молчи.
Джессика резким движением затормозила и развернулась. Она снова шла с ней бок о бок.
–О чем ты думаешь? Или… – девочка резко раскрыла в восхищении рот, найдя еще одну возможность, которую даже не скрывали. – Так значит, все же что-то есть?!
–А ты догадливая, Джесси. Очень догадливая.
–Расскажи хоть что-то.
–Нет, моя дорогая, я…
–Расскажи, и тогда я пойду гулять с тобой по Парку как миленькая, – она схватила ее за руку и запрыгала дальше, даже не обращая внимания на то, что сама Джессамина ускориться просто не могла. Боль жгла уже даже кости. Ад был не просто внутри, он будто бы был и снаружи.
В Джессике, которая на фоне боли, не позволяющей Джессамине отвлечься от себя, заставляла ее еще и общаться с собой.
И тем не менее, девочка ударила в самое больное место.
Боль жгла самым адским пламенем. Ад, который пробудился в ней этим утром, разбудив ее, как будто бы сам хотел выбраться из нее, но Джесс продолжала держать его в себе.
И, как ни странно, это было правдой…
Адом, который хотел наконец исчезнуть из тела Джессамины, было кое-что, о чем она знала.
Кое-что действительно желающее выбраться из нее как можно быстрее.
Кое-что, чего она действительно не могла выпустить из себя.
Кое-что, что совсем скоро должно было начать “жечь” так сильно, что Джессамине просто пришлось бы отпустить “это”…
Еще не ответив, Джессамина подняла руку с часами. Времени было много, но если девочка решила бы кинуть ее и пойти в самый центр Парка, как делала это всегда, в этом времени не было бы никакого смысла.
Это время дано было ей для того, чтобы успеть прогуляться с Джессикой по Парку.
А точнее, дойти до самой дальней Его части. Туда, где не было никого из всех, кто наполнял бы Парк.
Туда, где и завершалась их прогулка, после которой Джессамина снова могла не беспокоиться за боль внутри себя и за то, что это “нечто” захочет исчезнуть из нее.
Обычно примерно на целый месяц.
В этот же раз, если она не путала, это был месяц и семь дней, что она не ходила с Джессикой на прогулку.
Седьмой день, судя по дрожащим костям внутри нее, был последним…
–Хорошо. Пожалуй, прогуляться с тобой сегодня мне хочется даже сильнее, чем обычно.
Джесс запрыгала дальше, услышав то, что хотела.
–Значит, ты у меня в ловушке!
После чего снова подлетела к ней и взяла за руку.
–Так почему же ты замолчала? А, мама?
Теперь отказываться было нельзя. Девочка и вправду знала, что мать не терпит, когда та отказывается и закатывает истерику, не желая снова тратить целый час, а то и два, на то, чтобы снова пройтись