дня жизнь бывшего слесаря стала входить в новую колею. Неожиданно начальник ЖЭУ, как-то стесняясь, предложил Матвеичу занять одну из кладовок в подвале дома, где тот жил, а потом и небольшой подработок – уборку снега перед домом. Довольно скоро Матвеич сделал у себя в подвале ремонт. Благодаря его почти золотым рукам в двух кладовых Верника, расположенных под подъездом, возникла очень неплохая по нынешним бомжовским меркам квартира. Жильцы несли ему пустые бутылки и мелочь. Вот именно поэтому Матвеич был бомжем и нисколько этого не стеснялся.
Но однажды раздался этот проклятый крик.
Так кричит человек, когда видит перед собой не смерть, а ее приход. Мужской голос был невероятно высоким.
Матвеич приподнялся на топчане и прислушался.
Тихо.
Матвеич отворил дверь и пошел к лестнице, ведущей наверх, в подъезд.
Две ступени, четыре…
Его ухо уловило какие-то чавкающие звуки. Бывший слесарь все понял, и ему стало жутко.
«Вернись обратно и крепко притвори за собой дверь!» – немедленно приказал ему внутренний голос.
Матвеич как под гипнозом продолжал подниматься по лестнице.
Вот она, полоска света в подъезде. Матвеич сам ввинчивал лампочки и следил, чтобы их не крали.
Сперва он заметил ноги. Они подергивались и слегка елозили по полу. Округлевшими от ужаса глазами бомж увидел густую лужу крови, расплывавшуюся под этими ногами.
«Спрячься!» – взмолилось нутро Матвеича.
Но он сделал шаг вперед и, когда ему открылась вся картина, остолбенел, уже не в силах более двигаться.
Его благодетель Верник лежал на спине и, уже будучи мертвым, в агонии сучил ногами. Лица Андрея видно не было, потому что на его животе сидел кто-то, закрывая спиной всю картину. Что именно происходило, обезумевший Матвеич не знал, точнее – не хотел думать об этом.
Внезапно человек, сидящий на Вернике, замер, помедлил, а потом резко обернулся.
На Матвеича смотрели почти желтые глаза, подернутые пеленой безумия. С перекошенного рта вязкой ниткой свешивалась слюна. Пот везде…
Человек, сидящий на Вернике, встал и сделал шаг навстречу бомжу.
Но тот не смотрел на него. Матвеич как замороженный уперся взглядом в пустые окровавленные глазницы, в которых некогда светились вечным пьяным весельем зрачки Верника.
Неизвестный тип, шамкая ртом как наркоман в состоянии депрессии, сделал еще шаг вперед. На его лице появилась улыбка.
Где-то на втором или третьем этаже хлопнула входная дверь, и раздался стук ведра о бетонный пол. Матвеич взмолился о том, чтобы тот спаситель скорее нес бы вниз свое помойное ведро. Ну, давай же!..
Неизвестный тип услышал то же самое, что и бомж, стер с лица улыбку, быстрым шагом прошел мимо Матвеича и растворился в темноте улицы.
Когда тот оказался рядом, бывший слесарь почувствовал, как его обдало знакомым, но непонятным и страшным запахом.
Он вспоминал этот запах еще три часа, уже сидя в кабинете районных оперативников и тупо глядя в трещину, рассекавшую стену их кабинета. Его спрашивали, зачем