Не дочка с зятем, что было бы логичнее для матери, а именно зять с дочкой. Значит, уважает мужиков старая. Но, судя по виду, – только настоящих. Уж больно строга».
Он шагнул в подъезд за ней.
– Вам помочь? – скорее искренне, нежели из-за повода завязать разговор, предложил Сергей.
– Помоги, коли добрый человек.
– Помоги, коли добрый человек.
– Я добрый, – подтвердил Черников, помогая старушке преодолевать ступени. – Я… адвокат. Да, адвокат.
Опираясь на его руку, старушка прошла еще один пролет и тихо произнесла:
– Адвокат!.. Да от тебя дежурной частью за версту несет.
– Как это? – изумился Черников и даже потянул носом.
– Вот-вот! – подтвердила бабушка. – Даже нюхаешь как собака легавая. Мент ты.
Черников замер, остановилась и старушка.
– Ну, мент, – согласился Черников. – Это что, плохо? Хуже, чем бандит?
– А сейчас не поймешь, кто мент, кто бандит. Ты давай веди меня, коли вызвался! Что встал как вкопанный? И не тяни носом как пылесос. Одеколоном не от меня, а от тебя пахнет. По Вирту пришел? Пошли ко мне, поговорим.
– К вам же зять с дочкой должны приехать? – спросил Сергей, чувствуя, как впереди, на правильно выбранной им дороге, начинает мелькать огонек.
Старушка открыла дверь, забрала у Черникова костыль и проворчала:
– Месяц уже, окаянные, не едут. И один бог знает, когда соизволят.
Квартирка, несмотря на скромность обстановки, была чистой и ухоженной. В углу – непременная лампада с рушником и пара икон.
«Одна старая, вторая – из нынешних, церковных, по сто рублей, – мгновенно определил Сергей. – «Троеручица» середины девятнадцатого века и «Владимирская», купленная в местной церкви, не иначе».
– Ты кто у нас будешь, мил человек? – спросила старушка, занося в комнату из кухни чайный набор.
– В отделе по раскрытию убийств работаю, мать, – признался Черников.
– Вот так-то лучше. А то – адвокат!.. Ну а меня Клавдией Петровной Мыскиной зови. А позвала я тебя на улице вот зачем…
– Как это позвали? – не понял Черников.
– Я вас, ментов, за километр чувствую. Знала, что за мной попрешься. Поэтому и сказала про Аллу. А нет никакой Аллы… Не в том дело.
– Что-то больно обидные слова вы говорите, мамаша! – заявил Черников. – Мент, мент… Я – сотрудник полиции.
– Нет, ты – мент, – упрямо возразила бабка, наливая в чашки дымящийся чай. – Причем непременно поганый. Как и все вы. Моего мужа да сына по тюрьмам и лагерям замотали до гробовой доски.
«Ах, вон оно что, – догадался Черников. – Сейчас старая опоит меня зельем да шарахнет дореволюционным утюгом по башке. Таким будет итог моей оперативно-разыскной деятельности. В некрологе напишут, мол, геройски погиб при выполнении служебного долга. Тьфу!..»
– Ну, я-то, предположим, здесь ни при чем.
– Все вы при чем. Из одного помета.
– Мать, я очень занятой человек. – Черников устал от этого бессмысленного