Яхши… Пришёл?
Проводник высыпал на асфальт возле урны содержимое газетного кулька. Так же придуриваясь, кобель не спеша выбирал из кучи съестного лакомые кусочки. Выглядел он упитанным, а на бедре было большое грязное маслянистое пятно.
Натура эксперта взяла верх. Сергей Георгиевич оглядел собаку, и присев на корточки, старался увидеть прикус зубов.
– Отмыть бы его, вывести на экспертизу, был бы он украшением любой выставки. Голова красивая, “кирпич”. … Весь правильный.
Содержимое моего пакета должно было заинтересовать собаку больше оставшихся на асфальте кусков лепёшки. Протянув бродяге кусочек колбасы, я предложил взять угощение с руки. Алабай колебался, но лакомство с руки взял. Как было его не приласкать? Рука только коснулась головы собаки…
– Осторожнее! – Кургузкина напугали угрожающее рычание и злобный прямой взгляд. Кобель напрягся, теперь он не шутил, не придуривался, а ясно обозначил границы дозволенного:
– Без фамильярностей, если я ем ваше угощение, то это ещё не говорит о том, что мы друзья.
Опустив голову и стараясь не смотреть бродяге в глаза, я медленно убрал руку с его башки. Заулыбавшись во всю алабайскую харю, кобель тут же опять разыграл из себя балбеса:
– Испугался? А не тяни ко мне руки.
Мы вернулись в вагон. Я был раздосадован.
– Вот, скотина. Напугал, свинья такая.
Проводник усмехнулся:
– Он никому не даёт себя трогать. Тогда бы я сам его увёз. У него есть хозяин. Собака где – то здесь недалеко живёт. Сюда кушать приходит. Дома таких вкусных вещей не дают.
Кургузкин вздохнул с сожалением:
– Шатается здесь… Каким то мазутом испачкан… Скоро у нас выставка, вряд ли там будет хоть один вот такой «азиат». … Вот с-собака! Всех с толку сбил! Минералки- то мы так и не купили! … С этими алабаями…
Рыбак.
Меня заинтриговал рассказ шофёра служебного УАЗа, о необычном геройском алабае тигровой масти. Дядя, сидевший рядом с водителем, был не в настроении, командировки он не любил, и подобные рассказы о собаках его немножко раздражали: баловство всё это.
Пейзаж был обычным для этих мест – до горизонта волнами желтый песок, изредка утыканный высохшей коричнево – серой верблюжьей колючкой и корявым саксаулом, да иногда встречающиеся островки сверкающего на солнце растрескавшегося солончакового грунта, ветром кое-где присыпанного песком. Впереди дрожали и исчезали при приближении миражные марева раскалённого воздуха.
Вдруг дядя резко и отрывисто почти выкрикнул:
– Коты!
Водитель и пассажир мгновенно подняли в машине стёкла. Так быстро, чётко и слаженно, по боевой тревоге, подводники задраивают люки при срочном погружении. Шофёр машинально опустил руку и проверил справа от себя наличие дубинки.
Коты? В ту же секунду жёлтый кот, с глазами горящими злобой, растопырив все четыре когтистые лапы, с диким воплем шмякнулся о ветровое стекло, и не сумев вцепиться,