Да особенного ничего нет, а только то, что Михаил Алексеевич (так звали живописца) прежде хотел ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, – улыбаясь сказала Варенька.
– Ну! Ну! – торопила Кити, мрачно глядя на Вареньку.
– Ну, и почему-то Анна Павловна сказала, что он не хочет оттого, что вы тут. Разумеется, это было некстати, но из-за этого, из-за вас вышла ссора. А вы знаете, как эти больные раздражительны.
Кити, всё более хмурясь, молчала, и Варенька говорила одна, стараясь смягчить и успокоить ее и видя собиравшийся взрыв, она не знала чего, – слез или слов.
– Так лучше вам не ходить… И вы понимаете, вы не обижайтесь?..
– И по делом мне, и по делом мне! – быстро заговорила Кити, схватывая зонтик из рук Вареньки и глядя мимо глаз своего друга.
Вареньке хотелось улыбнуться, глядя на детский гнев своего друга, но она боялась оскорбить ее.
– Как по делом? Я не понимаю, – сказала она.
– По делом за то, что всё это было притворство, потому что это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне дело было до чужого человека? И вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
– Да с какою же целью притворяться? – тихо сказала Варенька.
– Ах, как глупо, гадко! Не было мне никакой нужды… Всё притворство! – говорила она, открывая и закрывая зонтик
– Да с какою же целью?
– Чтобы казаться лучше пред людьми, пред собой, пред Богом; всех обмануть. Нет, теперь я уже не поддамся на это! Быть дурною, но по крайней мере не лживою, не обманщицей!
– Да кто же обманщица? – укоризненно сказала Варенька. – Вы говорите, как будто…
Но Кити была в своем припадке вспыльчивости. Она не дала ей договорить.
– Я не об вас, совсем не об вас говорю. Вы совершенство. Да, да, я знаю, что вы все совершенство; но что же делать, что я дурная? Этого бы не было, если б я не была дурная. Так пускай я буду какая есть, но не буду притворяться. Что мне зa дело до Анны Павловны! Пускай они живут как хотят, и я как хочу. Я не могу быть другою… И всё это не то, не то!..
– Да что же не то? – в недоумении говорила Варенька.
– Всё не то. Я не могу иначе жить, как по сердцу, а вы живете по правилам. Я вас полюбила просто, а вы, верно, только затем, чтобы спасти меня, научить меня!
– Вы несправедливы, – сказала Варенька.
– Да я ничего не говорю про других, я говорю про себя.
– Кити! – послышался голос матери, – поди сюда, покажи папа свои корольки.
Кити с гордым видом, не помирившись с своим другом, взяла со стола корольки в коробочке и пошла к матери.
– Что с тобой? Что ты такая красная? – сказали ей мать и отец в один голос.
– Ничего, – отвечала она, – я сейчас приду, – и побежала назад.
«Она еще тут! – подумала она. – Что я скажу ей, Боже мой! что я наделала, что я говорила! За что я обидела ее? Что мне делать? Что я скажу ей?» думала Кити и остановилась у двери.
Варенька в шляпе и с зонтиком в руках сидела у стола, рассматривая пружину, которую сломала Кити. Она подняла голову.
– Варенька,