имеешь дело со своего рода бедолагой. Десять лет торчит в этих местах, так и не поднявшись выше «внедренного агента». И в том же самом ранге уйдет на пенсию. В любой разведке хватает неудачников подобного пошиба, навсегда застрявших на нижней ступеньке. Нельзя сказать, что они нерасторопны и не умеют работать. Нет, ничего подобного. Знает свое дело, за десять лет оброс многочисленными связями, завел кучу полезных знакомств, посвящен во многие секреты… Вот только знакомства и связи удручающе мелкие, как и доступные секреты. Все к нему привыкли, он примелькался, прижился, куча народу давным-давно его расшифровала, и общественное мнение свелось к выводу: «Наш Петруха, конечно, шпион, но мужик безобидный и приятный…» Без этаких чернорабочих не обойтись, но жутко становится от одной мысли, что твоя собственная карьера может обернуться подобным образом, и ты сама тоже превратишься в подобное ничтожество…
Марину форменным образом передернуло. Нет уж, подумала она сердито, жить нужно ярко. Чего бы это ни стоило. Стать такой вот лягушкой в теплом уютном болоте – благодарю покорно…
Глядя перед собой, она ангельским голоском произнесла:
– Может быть, хватит таращиться на мои ноги? Я и сама знаю, что они у меня красивые и стройные, но следите лучше за дорогой.
– Извините… – пробормотал Петр и, разумеется, как она и ожидала, шумно сглотнул слюну от неловкости. – Я не имел в виду… То есть, я не хотел…
– Что-о? – спросила Марина. – Вы хотите сказать, что вожделенно таращились на мои ноги, но при этом меня вовсе не хотели?! Помилуйте, Петр, это для меня, в конце концов, унизительно. Я привыкла, что мужчины меня хотят, несмотря на разгул неоэтики! – и рассмеялась. – Не обращайте внимания. Я – сумасбродное, шаловливое и шокирующее создание, вот и все. А в глубине души, могу признаться, я беззащитна и ранима – маленькая испуганная девочка…
– Ага, – сказал Петр с ухмылочкой. – Примерно так Тимофей мне вас и описывал. Нежное, пушистое сознание… Ага! Держите карман шире! Наслышан немного. И про Екатеринбург тоже.
– Ого! – сказала Марина весело, подняв брови. – Я смотрю, моя известность достигла и этого захолустья… Это мелочь, но приятная, все равно что мимолетный минет… Петр, почему вы смотрите на меня как-то странно? Не спорьте, именно так! Ваш взгляд можно с полным на то правом характеризовать как необычный. Итак?
– Вы не задаете вопросов…
– О сути дела? – понятливо прервала она. – То есть об исчезновении Тимофея и обо всех деталях? А зачем? Если бы у вас были свои соображения, версии, гипотезы и прочие умствования, вы бы непременно упомянули о них в своем отчете. Вы этого не сделали, насколько мне известно, я просматривала ваш последний отчет… Значит, никаких соображений у вас попросту нет. Что вполне объяснимо. Вы не работали с ним в паре, не шли с ним вместе. Вы, как знаток местных реалий, просто консультировали его касательно обстановки, когда у него появлялась такая необходимость. Вот и все. К чему в таком случае задавать вам вопросы, на которые у вас