ты пил?
Он кивнул:
– И все грозило кончиться совсем плохо. – Он улыбнулся и, обратив на нее взгляд серых глаз, сменил тему. – Дитя, расскажи мне про маму. Я знаю, что в последнее время тебе приходилось совсем тяжело. Я знаю, что ты многое принесла в жертву, многое вытерпела; хочу, чтобы ты знала, как я ценю твою самоотверженность. Я понимаю, Лоис, что в определенном смысле ты там трудишься за нас обоих.
У Лоис мелькнула мысль: как мало жертв она принесла; как в последнее время постоянно избегала общения с нервической, полуневменяемой матерью.
– Неправильно приносить молодость в жертву старости, Кит, – сказала она ровным голосом.
– Знаю, – вздохнул он, – и плохо, что весь груз лег на твои плечи, дитя. Мне следовало быть рядом и помогать.
Она отметила, как быстро он осмыслил ее замечание, и в тот же миг поняла, какое свойство его характера в этом проявилось. Он был милым. Мысли ее свернули на боковую дорожку, а потом она нарушила молчание неожиданной фразой.
– Милые все твердые, – сказала она вдруг.
– Что?
– Ничего, – отговорилась она смущенно. – Это я сама с собой разговаривала. Думала про одну историю… про мой спор с одним человеком по имени Фредди Кеббл.
– С братом Мори Кеббл?
– Да, – ответила она, изумленная самой мыслью, что он может быть знаком с Мори Кеббл. С другой стороны, в этом не было ничего странного. – Знаешь, несколько недель назад мы заговорили про это слово, «милый». Ну, не знаю – я сказала, что один человек, по имени Говард, один мой знакомый, он очень милый, а Фредди со мной не согласился, и тогда мы заспорили о том, что значит «милый». Он все твердил, что я имею в виду этакую мягкость и податливость, но я-то знала, что не ее, а вот что именно, не могла сказать. А теперь я поняла. Я имела в виду как раз обратное. По-настоящему милыми бывают только твердые люди – и сильные.
Кит кивнул:
– Я понимаю, о чем ты. Встречал старых священников, которые были именно такими.
– Я имею в виду молодых людей, – откликнулась она запальчиво.
– А!
Они дошли до успевшей опустеть бейсбольной площадки; он указал ей на деревянную скамью и растянулся во весь рост на траве.
– А эти молодые люди здесь счастливы, Кит?
– А по ним разве не видно, Лоис?
– Пожалуй, но эти совсем молоды – эти двое, с которыми мы сейчас разминулись, они как… они уже…
– Дали ли обет? – Он рассмеялся. – Пока нет, но дадут через месяц.
– Навсегда?
– Да, если не сломаются духовно или физически. Нашей дисциплины многие не выдерживают.
– Но они еще мальчишки. И они отказываются от всего хорошего, что есть вовне, – как и ты?
Он кивнул:
– Некоторые – да.
– Но, Кит, они же не понимают, что делают. Они ничего не знают о том, от чего отказываются.
– Да, пожалуй, не знают.
– Как-то это нечестно. Как будто жизнь их в самом начале очень чем-то