я попросил г-на де Ластик меня представить. В первом антракте он отвел меня в ее ложу, где начал с того, что сказал, кто я, г-ну графу де Кеттлер, генерал-лейтенанту на австрийской службе, состоящему при французской армии, как г-н де Монтасе, француз, – при австрийской. Затем тот представил меня даме, вызвавшей мой интерес. Она стала задавать мне вопросы о Париже, затем о Брюсселе, где она выросла, не обнаруживая при этом интереса к моим ответам. Ее внимание привлекали мои кружева, брелоки, мои кольца. Быстро сменив тему, она спросила меня, как будто вспомнив, что должна проявить любопытство, остановлюсь ли я на несколько дней в Кёльне, и притворилась огорченной, когда я ответил, что рассчитываю обедать завтра в Бонне. Генерал Кеттлер поднялся, сказав мне, что уверен, что эта прекрасная дама сумеет уговорить меня отложить мой отъезд, и ушел вместе с Ластиком, оставив меня наедине с интересной красоткой. Это была жена бургомистра Х., с которой Кеттлер не расставался.
– Уж не ошибся ли он, – спросила она меня заинтересованно, – уверяя, что я смогу этого добиться?
– Я не уверен, но возможно он ошибается, предполагая, что вы захотите это проделать.
– Очень хорошо. Надо его на этом поймать, для того лишь, чтобы наказать за недоверие. Оставайтесь.
Неожиданность такого оборота поставила меня в глупое положение. Мне надо было собраться с мыслями. Могу ли я ожидать чего-то в Кёльне при разговорчиках такого сорта? Любопытство толкало меня, наказание казалось весьма вероятным, возможность получить желаемое – манила, и идея послужить приманкой в ловушке вызывала восхищение. Следовало углубить глупость ситуации. Приняв послушный и благодарный вид, я склонился к ее руке и поцеловал ее с покорным видом.
– Вы останетесь здесь, и это засвидетельствует вашу вежливость, так как, уехав завтра, вы покажете, что приехали сюда только для того, чтобы посмеяться над нами. Генерал дает завтра бал, и вы с нами потанцуете.
– Осмелюсь ли я польстить себе, мадам, предположив, что смогу служить персоне ваших достоинств в контрдансах?
– Я не буду танцевать ни с кем другим, когда вы будете утомлены.
– То-есть, когда я паду мертвый.
– Но откуда у вас эта благоухающая помада? Вы появились в театре, и я стала ее ощущать.
– Она из Флоренции; если она кружит вам голову, я тотчас же скажу снова меня причесать.
– Ах, боже! Это будет убийственно! Такая помада – это счастье моей жизни.
– И вы составите счастье моей, позволив мне отправить вам завтра дюжину баночек.
Возвращение генерала помешало ей ответить. Я встал, чтобы уйти.
– Я уверен, – сказал мне он, – что ваш отъезд отложен. Мадам пригласила вас прийти завтра поужинать и потанцевать ко мне. Не правда ли?
– Она меня заворожила, мой генерал, убедив, что вы окажете мне эту честь, и что я буду иметь честь танцевать с ней контрдансы. Как можно уехать после этого?
– Вы правы. Я буду вас ждать.
Я вышел из ложи влюбленный и уже счастливый в воображении,