ломается, то там сразу же открываются сервисы по починке этого. Наверное, скоро появятся и сервисы для внутренних улыбок. Вот будет забавно: замена настроения, смехоочистка…
Стратегу понравилась собственная шутка, и он ещё раз улыбнулся трубочкой, а следом за ним и БомБом застенчиво зашевелил ушами.
– А тебе идёт! – констатировал стратег.
– Улыбка для хамернапа – это признак вида, мы её всё время изучаем на себе и на других…
Сэвен хоть и смеялся много, шевелил лицом, но всё-таки стратегической сноровки не терял, к примеру, сейчас он уловил боковым зрением какое-то перемещение рядом. Он перевёл взгляд в сторону и увидел, что некоторые броны стали на цыпочках уходить с пляжа.
– Смотри-ка, куда это они?
– В корнебар. Там дегустация новых сортов корневина.
– А почему на цыпочках?
– Тренируются в лёгкости…
– Пойдём туда скорей!
Корнебар находился на восточной стороне острова, там, где стоял в плетёной вазе из камней большой маяк из негасимого костра, там, где вода стучала о саму себя, а иногда происходило созвучие, вакуум, иногда вода соединялась со звуком, и получался тоже в некотором роде му шар (твёрдая музыка), только его нельзя было потрогать, был он не предмет, но ощущение. Впрочем, тут таких непредметов повсюду множество было.
Добрались они быстро (это же не океана берег, где по манграм продираться утомительно, это же озеро тут). Сэвен искал глазами, где мог быть бар, потому что вблизи никаких признаков сооружения не наблюдалось, он ощупал взглядом пространство старательно, но выискал в нём только гигантский баобаб, такой огромный и маневренный, что казалось: это заводик был по производству ветров и тут же – фирма по управлению облачностью.
– Вот мы пришли, – сказал хамернап, подойдя к гиганту вплотную.
– Бар в дереве?
– Я покажу.
Дерево было как перевёрнутый корень – именно таким и казалось. На этом его проблемы не заканчивались. Если обычно даже самые странные деревья состоят из твёрдого вещества и сока, то это было страннее всех, потому что оно было сухим и мгновенным – его форма постоянно менялась за счёт того, что вместо коры на нём росли шёпоты и шорохи.
Это были не страшные шорохи, не шорохи-декорация, а такие нежные, пушистые, как из детства, их можно было усиливать, закрывая глаза, – в голове они перемешивались с воспоминаниями и мягко обволакивали сознание, не как идея, но настраивая на общение и лад. Шорохи вились по спирали – были как древесная ось, но с функцией, относящейся ко всему живому. Это был натуральный броновский фон для мыслей.
Новые гости немного повпечатлялись тут, а затем оставили гиперствол на поверхности самого себя показывать и пошли по винтовой нарезке точно в корень. Сэвен шёл, продираясь мысленно сквозь груду придаточных предложений, которые вызревали у него в голове реакцией на увиденное, – шорохи запустили беседное настроение.
Стратег спустился с последней ступени