искры в волосах! Ей-богу! Подними-ка их расческой… Ни фига себе!
Когда-то это подметил мой покойный муж, но о нем я вспоминать не хотела.
– И где же императорское платье? – спрашиваю.
– Полный облом, – сконфуженно говорит Додик. – Видимо, отвезли заказчику. Вот единственное, что обнаружил…
Я рассматриваю воздушное чудо с юбкой на кринолине, с широкими кружевными оборками, розовое с фиолетовым. Он обряжает меня с явным удовольствием, перевязывает лентой через плечо, привешивает бант с брошью и утверждает, что это звезда ордена Екатерины, хотя и намека на звезду в ней нет. На плечах и спине закрепляет мантию, отороченную горностаем. На шею надевает жемчужное ожерелье, на голову диадему с жемчугом. Крупная каплевидная жемчужина висит надо лбом. Потом оглядывает меня, хватается за голову и болезненно морщится.
– Ни на что не похоже, – говорит он, пока я верчусь перед зеркалом. – Винегрет какой-то. Это платье сшито для «Дамы с камелиями».
– Неужели? А по-моему, неплохо. – Я пускаюсь вальсировать, напевая из «Травиаты»: – Давайте поднимем мы кубок веселья ля-ля, ляли-ляли-ля, ляли-ляли-ля, ляли-ляли-ля, ля-ля!
Додик начинает хохотать.
– Ты прелесть! – восклицает он. – А вообще мне в голову пришли три клевых мысли. Первая: не наряд тебя украшает, а ты его. Вторая: это всего лишь карнавал. Третья: никто ничего не понимает. Ты видела этих императриц? Спорим, никто не заметит, что твое платье на сто лет старше Екатерины Великой? Давай проверим?
Мантия тяжелая, такое впечатление, будто она сползает вниз вместе с платьем. Если в один прекрасный момент я окажусь с голой грудью, тогда мне точно дадут первую премию. Додик поправляет мантию и внезапно весьма ловко проникает под лиф, а когда я освобождаюсь от его рук, ныряет под юбку.
Черт возьми! Он не безнадежен, игривый мальчик!
Мы идем по каналу. За Додиком вьется длинный шифоновый, вручную расписанный шарф. Меня провожают любопытными взглядами, приветствуют, шутливо заговаривают, а одна мамаша велит ребенку подарить мне ветку сирени.
Невский по-прежнему запружен бесконечной кавалькадой. Колонну полуголых девочек в перьях сменяет группа белых медведей и какие-то фантастические существа. Интересно, что и в этом круговороте я не потерялась, и здесь на меня направлены взоры, но, конечно, не столь восторженные: одно дело толкаться в костюмированной массе, другое – выступать соло. Честно говоря, я уже удовлетворила свое тщеславие. Мы пропускаем медленно ползущую «Аврору» на длиннющем транспорте. На ее фанерном борту приплясывают матросики, на носу стоят адмиралы. В толпе слышно: «Смотрите, Екатерина-девочка!» В открытой машине едет мужчина в шитом золотом кафтане и белом парике, на руках у него малютка в длинном платье. Как и мое, оно не блещет чистотой стиля.
Под гнетом мантии я начала потеть, мучила жажда. Сказала, что хочу «Утолителя желаний», что вызвало двусмысленные намеки и предложение вернуться в мастерскую: ларьки и кафе на Невском на время карнавального шествия закрыты. А еще Додик не без смущения заметил, что