я тебе ещё пригожусь…
– Да чем же ты мне пригодишься?
– Хочешь, любые твои три желания выполню?
«Вот так попёрло, – думает Кукушкин. – Царь завхозом назначает, птица желания исполняет! Чудеса!»
– Ладно, – согласился Кукушкин, – будь по-твоему.
– Тогда подумай хорошенько, – советует Чудо-птица.
– А чё тут думать? Значит так, во-первых, хочу национальную идею, короткую и понятную, мудрую, но без зауми…
– Чего хочешь? – удивился двуглавый.
– Идею национальную, чего непонятного.
– А на кой она тебе, идея-то?
– Как энто на кой? – оскорбился Кукушкин. – Чтоб жить со смыслом!
– А сейчас как живёшь?
– Через пень-колоду, как! Хорош ерепениться! Выполняй!
– Ты хорошо подумал?
– Лучше некуда. Давай уже!
Орёл взмахнул крыльями, и Кукушкина что-то стукнуло по темечку. Потёр стрелец башку, глянул на небо, потом себе под ноги и увидел на песке табличку с ёмкой надписью: «Не срать!»
– Это что? – скривил губы стрелец.
– Национальная идея, – рапортует Чудо-птица. – Получите и распишитесь.
– Да, но… какая-то она… не знаю… слишком уж ёмкая…
– А по-моему, в самый раз! – говорит двуглавый. – Не гадь людям, и всё в порядке будет…
– Это да, но…
– Так, у тебя ещё два желания.
– Ладно, марамой, едем дальше. Во-вторых, хочу ремонт в своей живопырке. Чтоб, значится, потолок на голову не лез, а то Любка уже всю плешь проела.
– Оно и видно, – усмехнулся двуглавый, глядя на лысину стрельца.
– Ты не очень-то! – пригрозил Кукушкин, сильнее сжимая в руках свою добычу. – Забыл, с кем общаешься?
– Ах да, господин Без-пяти-минут-завхоз…
– Щас я сам когой-то в суп пущу! – пригрозил Кукушкин.
– Всё-всё, – испугался орёл, – молчу! Ремонт окончен. Приедешь – оценишь.
– То-то жа!
– Загадывай, старче, третье и покончим с этим, – молит птица.
Кукушкин выдерживает паузу и, вперив мечтательный взор свой в морские дали, произносит:
– Хочу, – говорит, – чтоб государь наш Ясно Солнышко всегда был бодр, весел, здоров и юн и чтобы правил на радость грядущим поколениям до скончания веков! Сделаешь?
– Пожалте! – вздохнул двуглавый и кивнул обеими головами куда-то в сторону. Обернулся Кукушкин да так и обмер: стоит пред ним сияющий, аки зарница, громадный дворец белого мрамора, по великолепию своему превосходящий древнюю Парфенону заморскую, хотя и уступающий по размерам хижине государя в Геленджике. А у входа в тот дворец всё фонтаны шпенделяют да павлинчики гуляют.
– Эвона! – выдохнул Кукушкин.
– Ты на балкон гляди, – тихонько подсказывает двуглавый. – Сейчас самое интересное начнётся.
Поднимает стрелец взор и видит: выходит на балкон государь, моложавей обычного лет этак на двадцать. Подтянут и юн, и очи огнём пылают. Кожа свежая, как у барышни