и отлетел, ружье выронил. Трогать ружье нельзя, чтобы отпечатки не уничтожить. Приходилось мужика отдельно охранять, ружье отдельно.
Вообще-то, Марина не любила «семейные». К счастью, они ей доставались редко, ну уж совсем когда муж жену так приголубит, что ту в больнице с того света вытаскивают. И вот ведь что, никак не могла понять Марина, почему бабы такие дуры. Ну по другому не скажешь. Благоверный на Х.. таскает, об стенку головой бьет, а она сегодня в милицию звонит, а завтра мужа вытащить пытается. Да ещё детьми закрывается. Дура, одно слово. Не о детях думает, а вообще не понять о чем. Дети-то как раз и страдают.
А та, ППС-ница, Ольгой её звали, ничего, красивая была. Рослая. Мужики на неё смотрели, а подойти боялись. Они, Марина и Ольга, подружились потом. Чай в дежурные смены иногда пили, когда позволяло время. Помнит Марина, как однажды услышала плач в дежурной части. Мужик рыдал, так громко. Подходит, спрашивает, что случилось. А мужик, очередной семейный дебошир, от обиды рыдал. Он частый гость местного КПЗ был. Жена сегодня сдает, завтра забирает. В общем, обычная дура, по другому не скажешь. Ну в этот раз красавицу Ольгу и послали, её смена была. Увидел, что девушка перед ним, ну и послал её, как жену посылал, да ещё и табуретом замахнулся. Не знал же, что каратистка. Ну она ему и ответила. Да так, что он вместе с табуретом в обнимку в угол отлетел. Вот сидит он в камере и рыдает:
– Ладно бы мужик, а то ведь баба. Понимаете, баба! – А народ в КПЗ, такая же алкашня, как и он сам, ржут над ним.
Из воспоминаний звонок вывел. Герыч звонил.
Два амбала подошли к Герычу, взяли под руки, молча кивнули. Понял, дергаться бесполезно. Посадили в машину. Привезли на его же дачу. Сердце сжалось от страха. Кто сказал, что бояться стыдно? Стыдно показывать страх, а бояться не стыдно, это нормально, это инстинкт самосохранения.
– Ну что, Герыч, топи баньку. – говорит один. А второй из багажника достает сумку, а оттуда: – Смотри, какой тебе подарок Колчак приготовил. – и разворачивает длинную пышную юбку.
– Вы… чего… это? – дыхание сбилось. Страшно, очень страшно. Что собираются делать.
– Ну как чего: на выбор. Хочешь, евнухом станешь, хочешь, девочкой, ну или просто по яйцам пройдемся. В любом случае, в штаны не влезешь. Ну так как? Что выбираешь? – подходят. –Иди, топи баньку…– пауза. Наблюдают. – Или говори, что за подружка, у которой Марина остановилась.
Умереть, прямо сейчас, чтобы не знать, что над телом твоим глумятся. Герыч наверно поседел тут же. Лицо точно состарилось. Жить хотелось, и не сойти с ума. Что выживет, не сомневался. А вот что выдержит боль, не съедет с катушек… Достал телефон, набрал номер:
– Прости меня, Марина…
Глава 6
– Прости меня, Марина…– повторил Герыч. Голос дрожал. Он слушал тишину. Самому было противно от предательства, но очень хотелось жить. Он понимал, что прийти Марине на встречу Коровкину – идеальный вариант для всех. Он не беспредельщик. Тем более, что сейчас